– Может, у них приступ безумия, – предположила Эсси, глядя на экран, где виден был только металлический корпус Гаммы.
– Это не причина, – сказал я, а Альберт добавил:
– Особенно сильного удара не было, но боюсь, они ждут худшего. Я слишком много войн повидал, и мне это не нравится. – Он трогал пальцами свой значок «Два процента» и для голограммы вел себя слишком нервно. Но сказал он правду. Несколько недель назад, когда террористы обрушили свой удар из космоса через ТПП, на станции все сошли с ума на минуту. Буквально на одну минуту, не больше. И хорошо, что не больше, потому что на одиннадцатой станции за минуту восемь секунд полагалось привести в боевую готовность ракеты, нацеленные на земные города, и они были готовы. Вот-вот – и вылетели бы.
Но не это беспокоило Эсси.
– Альберт, – сказала она, – не играй в игры, от которых я нервничаю. Ты на самом деле не видел ни одной войны. Ты всего лишь программа.
Он поклонился.
– Как скажете, миссис Броадхед. Я только что получил разрешение на то, чтобы открыть корабль. Вы можете выйти в спутник.
Мы вышли. Выходя, Эсси задумчиво оглянулась на оставленную в корабле программу. Ожидавший нас лейтенант не казался очень дружелюбным. Он провел пальцами по чипу с данными корабля, словно пытался проверить, не проступают ли магнитные чернила.
– Да, – сказал он, – мы получили сообщение относительно вас. Но я не уверен, что бригадир может сейчас встретиться с вами, сэр.
– Мы хотим видеть не бригадира, – ласково объяснила Эсси. – Нам нужна миссис Долли Уолтерс, которую вы держите здесь.
– О, да, мэм. Но бригадир Кассата должен подписать ваш пропуск, а сейчас он очень занят. – Он извинился, что-то зашептал в фон, после чего лицо его слегка прояснилось. – Прошу вас, сэр и мэм, – сказал он и вывел наконец из причального помещения.
Если долго не практиковаться, утрачиваешь навык движения в низкой или нулевой силе тяжести, а я давно не практиковался. К тому же у меня затекла шея. Все это для меня ново. Врата – это астероид, в котором хичи давным-давно прорыли туннели и выложили их своим любимым голубым металлом. Пищевая Фабрика, Небо Хичи и все остальные большие сооружения, которые я посещал в космосе, тоже были построены хичи. Меня смущало, что я впервые нахожусь на космической станции, сооруженной людьми. Она казалась мне более чужой, чем станции хичи. Нет знакомого голубоватого свечения, только окрашенная сталь. Нет веретенообразного помещения в центре. Нет изыскателей, испуганных или торжествующих, нет музея, где выставлены образцы технологии хичи, найденные во всех концах Галактики. Зато много военных в мундирах в обтяжку и почему-то в шлемах. И самое странное: у всех кобуры, но все пустые.
Я пошел помедленнее и сказал Эсси:
– Они как будто не доверяют своим людям.
Она взяла меня за воротник и показала вперед, где ждал лейтенант.
– Не говори о хозяевах, Робин, когда тебя могут услышать. Вот. Мне кажется, мы пришли.
И вовремя: я уже начал уставать от усилий, с какими тащил себя по коридору с отсутствующей силой тяжести.
– Сюда, сэр и мэм, – гостеприимно сказал лейтенант, и, конечно, мы послушались.
Но за дверью оказалась только пустая комната с несколькими откидными сидениями у стен. Больше ничего.
– А где бригадир? – спросил я.
– Как, сэр, я ведь вам уже сказал, что сейчас он очень занят. Встретится с вами, как только сможет. – И с улыбкой акулы закрыл дверь; и мы с Эсси одновременно заметили интересную особенность этой двери: на ней не было внутренней ручки.
Как и все, я иногда представляю себе, что меня арестовали. Вы живете своей жизнью, пасете рыб, или подсчитываете чьи-то расходы, или пишете замечательную новую симфонию, и вдруг неожиданный стук в вашу дверь. «Не сопротивляться! Пошли», – говорят вам, и защелкивают наручники, и читают ваши права, а затем вы оказываетесь именно в таком месте. Эсси вздрогнула. Должно быть, у нее бывали такие же фантазии, хотя не знаю более безупречной жизни, чем у нее.
– Глупо, – сказала она скорее себе, чем мне. – Жаль, что тут нет кровати. Могли бы с пользой провести время.
Я похлопал ее по руке. Я понимал, что она пытается подбодрить меня.
– Говорят, они заняты, – напомнил ей.
И вот мы ждали.
Полчаса спустя без предупреждения я почувствовал, как напряглось у меня под рукой плечо Эсси. На лице ее неожиданно появилось безумное гневное выражение. И у себя в голове я почувствовал быстрый болезненный яростный сдвиг...
И тут же все прошло. Мы посмотрели другу на друга. Всего несколько секунд, но я понял, почему здесь все заняты и не носят с собой оружие.
Террористы снова ударили – но на этот раз удар получился скользящий.
Когда наконец вернулся лейтенант, он был очень весел. Не хочу сказать, что он стал относиться к нам дружелюбнее. Достаточно дружелюбен, чтобы широко улыбнуться, и достаточно враждебен, чтобы не объяснить почему. Прошло немало времени. Он не извинился, просто провел нас к кабинету бригадира, улыбаясь по пути. А в кабинете, с его пастельными стенами, на которых висела голограмма Вест-Пойнта, с серебристым разогревателем пищи, который пытались использовать как зажигалку для сигар, бригадир Кассата тоже улыбался.
Было не очень много подходящих объяснений для такого веселья, и потому я выстрелил наудачу.
– Поздравляю, бригадир, – вежливо сказал я, – с поимкой террористов.
Улыбка исчезла, потом появилась снова. Кассата – низенький человек, полнее, чем предпочитают военные медики; бедра распирали его кремовые шорты; он сидел на краю стола.
– Как я понял, мистер Броадхед, – сказал он, – цель вашего посещения – свидание с миссис Долли Уолтерс. Вы, разумеется, можете увидеться с ней, в соответствии с полученными мной указаниями, но я не могу отвечать на ваши вопросы, касающиеся безопасности.
– А я ничего не спрашиваю, – ответил я. И, чувствуя взгляд Эсси зачем-ты-настраиваешь-против-себя-этого-типа на шее, добавил: – Вы очень добры, разрешая нам свидание.
Он кивнул, очевидно, соглашаясь, что он добр.
– Но я хотел бы задать вопрос вам. Не скажете ли, зачем она вам?
Взгляд Эсси продолжать обжигать меня, поэтому я не ответил, что не скажу.
– Конечно, – солгал я. – Миссис Уолтерс провела немало времени с моим другом, с которым мне хотелось бы увидеться. Мы надеемся, что она сможет помочь нам связаться... с моим другом
Нет смысла уточнять пол моего друга. Они, конечно, уже допросили Долли Уолтерс, вытянули из нее все сведения и теперь знают, что речь может идти только о двух людях. И вряд ли из этих двух я назову Вэна своим другом. Бригадир удивленно посмотрел на меня, потом на Эсси, потом сказал:
– Эта Уолтерс очень популярная юная леди. Не стану вас больше задерживать. И вернул нас лейтенанту, с которым мы продолжили экскурсию.
