— Я с ним обязательно повидаюсь, но не сначала, — ответил я Мортону и отключил его — мы начали снижаться. Я видел огромную башню административного здания Корпорации «Врата». Оно совершенно закрывало глупое блюдце палаты представителей. В озере, как в зеркале, отражались сияющие жестяные крыши Свободного города. Меня волновало, что я прибыл без всякого запаса времени. Меньше чем через час у меня было назначено свидание с вдовцом или мужем, как посмотреть, Триш Боувер, и мне не хотелось заставлять его ждать.
Правда, и не пришлось. Я уже расположился за столиком на открытом воздухе в ресторане дворца Бразилиа, когда он подошел. Тощий, высокий и лысеющий.
Боувер нервно сел, как будто очень торопился уйти или куда-то опаздывал. Но когда я предложил ему поесть, он целых десять минут изучал меню и кончил тем, что заказал почти все. Свежий пальмовый салат, маленькие пресноводные моллюски с озера, к которому уходят удивительно красивые ряды апельсиновых деревьев, и еще не менее семи самых экзотических блюд.
— Это мой любимый отель в Бразилиа, — добродушно и гостеприимно сообщил я ему, когда он начал поливать пальмовый салат соусом. — Старый. Но хороший. Вы, вероятно, все тут уже видели?
— Я восемь лет прожил в этих местах, мистер Броудхед.
— Понятно. — Я понятия не имел, где проживает этот сукин сын, для меня он был всего лишь досадной помехой. И все же я добросовестно попытался отыскать хоть какой-нибудь общий интерес. — По пути сюда я получил последние изображения с Пищевой фабрики. У группы Хертеров-Холлов все хорошо, они нашли там удивительные вещи. Знаете ли вы, что мы идентифицировали четверых Мертвецов как старателей с Врат?
— Я что-то об этом видел на ПВ, да, мистер Броудхед. Это очень интересно.
— Более того, Боувер. Это может изменить весь мир, не говоря уже о том, что сделает нас ужасно богатыми. — Он кивнул, предварительно набив рот салатом. Не очень-то мне удавалось разговорить его. — Ну, хорошо, — терпеливо проговорил я, — давайте перейдем к делу. Я хочу, чтобы вы отказались от иска.
Боувер неторопливо прожевал устрицу, проглотил ее и ' нацепил на вилку следующую.
— Я это знаю, мистер Броудхед, — меланхолично проговорил он и снова набил рот.
Я отпил вина, смешанного с сельтерской водой, и, сохраняя полный контроль над голосом и манерами, сказал:
— Мистер Боувер, мне кажется, вы не совсем представляете, как в действительности обстоят наши дела. У меня нет желания вас обидеть. Просто вам известны не все факты. Мы оба многое потеряем, если вы будете продолжать настаивать на иске. — И я начал разбирать этот случай, тщательно и осторожно, как советовал Мортон. Я рассказал ему о неизбежном вмешательстве Корпорации «Врата», о заинтересованности в предприятии всего человечества, о Необходимость исполнять судебный запрет на исследование Пищевой фабрики, который невозможно сообщить Хертерам-Холлам раньше чем за месяц, а в это время они будут делать, что сочтут нужным, и, разумеется, о возможности мирной сделки. — Я хочу вам сказать, — мягко продолжал я, — что дело это слишком важное и значимое не только для нас. Его нельзя поделить между нами, как обыкновенный пирог с капустой. Поверьте, с нами не станут нянчиться. Конфискуют у обоих.
Боувер слушал меня и не переставал двигать челюстями. Потом, когда жевать больше стало нечего, отпил из своей чашечки и мрачно произнес:
— Нам с вами больше нечего обсуждать, мистер Броудхед.
— Ошибаетесь, есть что!
— Это вам так кажется, — ответил он, — а я так не считаю. Вы кое в чем ошибаетесь. Речь больше не идет о предстоящем судебном процессе. Речь идет о решении суда.
— Любое решение можно обжаловать...
— Да, конечно. Но на обжалование потребуется много времени. Я не хочу договариваться с вами. Триш заплатила за это собственной жизнью. Поскольку она сама не может защищать свои права, придется это делать мне.
— Но свара нам обоим дорого обойдется!
— Возможно. Так говорит и мой адвокат. Кстати, он возражал против нашей встречи.
— Зачем же вы тогда пришли?
Боувер взглянул на остатки ленча, потом на фонтаны во дворе. Три старателя с Врат сидели на краю блестящего пруда вместе с веселой, слегка пьяной стюардессой с «Варига» и бросали крошки печенья золотым рыбкам. Им повезло.
— Для меня это приятная смена обстановки, мистер Броудхед, — сказал он.
Из окна своего номера в новой Башне Дворца я видел блестящий на солнце купол собора. Это лучше, чем смотреть на мою юридическую программу на большом служебном мониторе, потому что Мортон грыз меня.
— Вы поставили под угрозу все дело, Робин. Мне кажется, вы не понимаете, насколько это важно.
— То же самое я сказал Боуверу.
— Нет, правда, Робин. Это уже дело не просто компании «Робин Броудхед, Инк.», не просто Корпорации «Врата». Дело входит в компетенцию правительств. И не только подписавших конвенцию о Вратах. Это дело будет рассматриваться в Организации Объединенных Наций.
— Да ну, Мортон! Неужели это возможно?
— Конечно, Робин. Здесь затрагиваются жизненно важные интересы всего человечества. А ваш друг Боувер пытается разыграть именно эту карту, и он вполне может своего добиться. Боувер требует наложения запрета на ваши действия и действия Корпорации, то есть на дальнейшее проведение исследований.
«Сукин сын! — с возмущением подумал я. — Он знал об этом, пожирая ленч, за который я заплатил».
— Так что же я неправильного сделал?
— О, я могу прочитать целый список ваших нарушений, Робин, — и Мортон начал загибать пальцы. — Во-первых, вы превысили свои полномочия, предоставив Хертерам-Холлам слишком большую свободу действий, результатом чего явилась их экспедиция на Небо хичи со всеми вытекающими отсюда последствиями — это во-вторых. И, таким образом, в-третьих, вы поставили под угрозу национальные интересы. Более того, интересы всего человечества.
— Вздор, Мортон.
— Так сказано в его петиции, — кивнул он. — Да, кое-кого мы сможем убедить, что это вздор. Раньше или позже. А пока действовать может только Корпорация «Врата», а не вы.
— Значит, мне нужно поскорее повидаться с сенатором. Я избавился от Мортона и попросил Харриет договориться о встрече.
— Сейчас я соединю вас с секретарской программой сенатора. — Она улыбнулась, исчезла, и Харриет сменило изображение молодой чернокожей женщины.
Секретарша сенатора выглядела не очень жизнеподобно, гораздо хуже тех программ, которые пишет для меня Эсси. Но Прагглер всего лишь сенатор Соединенных Штатов.
— Добрый день, — поздоровалась она. — Сенатор просит передать, что он сегодня в Рио-де-Жанейро по делам комитета. Он будет счастлив встретиться с вами завтра утром в удобное для вас время. Устроит вас десять часов?
— Лучше в девять, — облегченно вздохнув, ответил я. Я несколько беспокоился, потому что Прагглер не связался со мной немедленно. Но у него, должно быть, были для этого веские основания. — Харриет! — позвал я. Когда она появилась, я спросил: — Как миссис Броудхед?
