Перед Белым домом наблюдается необычайно большое скопление людей. Такая же картина и в Арлингтоне, перед штаб-квартирой Национального бюро расследований. Пока ситуация остается под контролем, протестующие не предпринимали никаких насильственных действий, но мы рекомендуем пользоваться другими маршрутами.
(При необходимости следите за соответствующими бюллетенями штатов Виргиния и Мериленд).
Разумеется, за двухметровый забор им никогда не попасть, пусть не мечтают. Даже сама бригадир Хильда Морриси вынуждена ждать, пока ее машину не осмотрели с металлоискателем, а потом молоденький сержантик прошелся по ней чем-то вроде портативного пылесоса, чтобы, не дай Бог, она не занесла на территорию комплекса какие-нибудь химикаты. Более того, Хильде не дали проехать последнюю сотню метров на своей машине — высадили и заставили дожидаться, пока подадут микроавтобус.
— Извините, мэм, за вами приедут с минуты на минуту, — поспешил объяснить дежурный охранник. — Если хотите, можете подождать у нас. Добро пожаловать в Кэмп-Смолли.
Не хотелось, но что ей оставалось? Хильда села перед экраном и принялась смотреть новости — так, чтобы немного развеяться. Однако развеяться не удалось, потому что в данный момент передавали интервью с полковником Дю-как-его-там, французским космонавтом, вернее, будущим французским космонавтом, потому что, как поняла Хильда, в космос он еще не летал. Интервью шло на французском, через пару секунд начали давать английский перевод.
— Мы готовы к экспедиции на так называемую станцию «Старлаб». Старт состоится в ближайшие несколько дней, — похвалялся француз. — Угроза со стороны американцев? Пустая бравада. Я их не боюсь. Они не посмеют сбить нас. В космосе не существует государственных границ. У нас не меньше прав на космические полеты, чем у них.
— Сукин сын, — выругалась вслух Хильда, испугав молоденького лейтенанта, зашедшего в каптерку погреться. — Да нет, это я не тебе, — успокоила она его и махнула в сторону экрана, — вон кто сукин сын. А еще эти с плакатами у ворот.
— Прошу вас, мэм, не беспокойтесь по этому поводу, — заверил ее лейтенант. — Вы видели ограду? Тянется вокруг всего комплекса. Там не только круглосуточное электронное наблюдение, там еще и противопехотные мины. Всяким там белкам и птичкам они нипочем. Правда, один раз к нам забрел олень. Уверяю вас, ни один из этих психов не проникнет за забор. Ага, а вот и ваш микроавтобус.
* * *
Хильда так и не успела сообщить словоохотливому лейтенанту, что ее меньше всего беспокоит, проникнут активисты с плакатами на территорию комплекса или нет. Ее волновало другое — как вообще им стало известно о его существовании. Когда бригадир вышла из микроавтобуса, ее обыскали еще раз и лишь затем разрешили пройти сквозь мало чем примечательную деревянную дверь старинного дома. Но Хильду на мякине не проведешь. Все это лишь декорации, что называется, для отвода глаз. После этого ее обыскали вторично, и на сей раз она прошла сквозь настоящую дверь, толстую и бронированную, как у банковского подвала. Дверь с натужным скрипом открылась на мощных петлях, после чего послышалось характерное шипение — это в камеру за ней накачивали воздух.
Что опять-таки было совершенно ни к чему. Можно подумать, Чудик и два его великана должны охраняться как государственные преступники по пятому режиму. Уж если эти красавцы умудрились занести с собой на Землю какую-нибудь заразу, она уже давно бы распространилась до их перевода в Кэмп-Смолли. Тем не менее директор настояла на пятом режиме.
Впрочем, на ее месте Хильда сделала бы то же самое. Не по санитарным соображениям, а для того, чтобы потом никто не смог к ней придраться, особенно если Конгресс затеет расследование. А ведь как пить дать затеет.
Хильда сбросила с себя тяжелую шинель, после чего ее провели в то крыло, где содержались инопланетяне. Как приятно было оказаться в тепле после промозглой сырости, однако вскоре в нос ей ударил неприятный дух, который исходил явно не из пробирок и колб. Воняло инопланетянами. В комнате, где содержали Доков. Хильда застала следующую картину: один великан стоял, застыв в хорошо знакомой ей неподвижной позе, другой лежал на полу, а вокруг него суетились два или три медика. Это уже что-то новенькое, подумала Хильда.
— Понос, бригадир Морриси, — пояснил сопровождавший ее молоденький лейтенант. — Доку пытались ввести в рацион какие-то минералы. Медики считают, что во всем виноват раствор кальция и железа. В лаборатории вас ждет капитан Терман.
У входа в лабораторию застыли еще два вооруженных до зубов охранника, при виде Хильды они почтительно расступились. В лаборатории пахло по-другому, совсем не так, как от бедолаги Дока, но приятного в этом запахе тоже было мало. Судя по всему, ароматы исходили от открытой канистры, рядом с которой и стоял сам Терман. Капитан внимательно наблюдал, как кто-то из медиков аккуратно отмеряет ложкой нечто, похожее издали на фиолетовую слизь, в которой можно было различить какие-то оранжево-черные комки. Несло от этой гадости чем-то похожим на прокисшее пиво.
Благотворительность тоже имеет цену
Когда наши северные братья объявили, что готовы удалить «устройство», имплантированное в мозг бесстрашного астронавта генерала Мартина Деласкеса, они представили это как акт доброй воли. Как стало известно из официальных источников, они умолчали о том, что намерены предъявить нам астрономический счет за «оказанную услугу».
Если имеющаяся у нас информация верна, единственная оказанная нам Вашингтоном услуга состояла в предоставлении помещения для операции. Сама же операция не имела и не могла ни при каких обстоятельствах иметь ни малейшего отношения к североамериканским медикам, ибо с начала и до конца была выполнена так называемым Доком — инопланетянином, для доставки которого на Землю генерал Деласкес приложил немало усилий. В который раз мы, граждане свободной Флориды, имеем возможность вкусить «щедрые подношения» нашего северного брата. Пора бы уяснить, что все имеет свою цену — даже благотворительность.
«Эль диарио», Майами, Флорида
Капитан оказался пожилым мужчиной, по мнению Хильды, явно староватым для своего звания. Терман терпеливо дождался, пока на канистре не закрутят крышку, и лишь потом поприветствовал бригадира Морриси.
— Прошу прощения, мэм, весьма сожалею, что не смог лично вас встретить, — извинился он, однако по голосу было понятно, что ни о чем он не сожалеет. — Тут у нас такие строгости, приходится отмеривать порции буквально до миллиграмма, и не дай Бог ошибиться. Лейтенант уже рассказал вам, чем мы здесь занимаемся?
— Да я и сама вижу, — произнесла Хильда, оглядываясь по сторонам. — Покажите мне еще что-нибудь, а затем я хотела бы поговорить с Чудиком.
Работы в Кэмп-Смолли хватало. Сквозь бронированное стекло Хильде было видно стерильное пространство лаборатории. Персонал одет в защитные костюмы, на лицах маски. Какая-то женщина возилась с центрифугой, две другие что-то капали в чашки Петри, еще трое, в том числе доктор бен Джайя, собрались возле дисплея, на котором плясали какие-то красные, синие и зеленые кривые — что это значило, Хильда могла только догадываться. (Собственно говоря, ей и не полагалось знать, на то она и секретная лаборатория!)
