— Чего еще от них ждать, ведь это полиция. Не обращайте внимания и не расстраивайтесь.
В принципе Розалина права, но, с другой стороны, кто знает, что на уме у этих полицейских. В следующий момент фургон остановился перед дверью с табличкой «Служба безопасности аэропорта». По-видимому, ничего хорошего это не сулило. Компания вышла на воздух, и к ним тотчас подкатила другая машина. Оттуда шагнула какая-то женщина. Пэт ее узнала — это начальница Даннермана Хильда Морриси. Кстати, вид у нее под стать им — усталый и измученный. Такое впечатление, будто одежда на ней с чужого плеча, сидит кое-как и явно не по фигуре.
Морриси тотчас взяла ситуацию в свои руки. Она проводила троих прилетевших в конференц-зал, специально предоставленный для этого администрацией аэропорта, и усадила в кресла.
— Правительство Украины, — начала она, глядя на Арцыбашеву, — грозится устроить международный скандал. И поэтому я вынуждена задать вам официальный вопрос. Доктор Арцыбашева, вы настаиваете на том, чтобы вернуться в Киев?
В ответ Розалина пожала плечами.
— В принципе мне все равно, но вот долго оставаться в этом зале мне не хотелось бы. Я считаюсь арестованной?
— Ни в коем случае, — покачала головой Хильда. — Как только ответите на наши вопросы, вы вольны в своих действиях. Это касается и вас, доктор Эдкок.
— А как же я? — подал голос Даннерман. Хильда смерила его испепеляющим взглядом.
— Можно подумать, ты не догадываешься. С тобой желает поговорить лично Зам.
— Ну уж, — произнес Даннерман примирительным тоном. — Я так и предполагал. Но сначала мне позарез нужно повидаться кое с кем здесь, в Нью-Йорке. Так что, может, отложим все до завтра?
— Никаких завтра. Даже не надейся. Полетишь со мной обратным рейсом в Арлингтон.
— Но почему? — искренне удивился Даннерман. — Я свое дело сделал. Доставил вам Арцыбашеву в целости и сохранности, теперь ей не грозят никакие террористы. Так что, по-моему, я кое-что заслужил…
— Не сегодня. Таков приказ.
— Но, Хильда… — В голосе Даннермана зазвучали упрямые нотки, но Розалина перебила его.
— Кстати, о приказах. У меня есть один вопрос, — заговорила она с улыбкой. — Я вот чего опасаюсь. Репортеры увяжутся за мной и Пэт со своими дурацкими вопросами. Так вот, подскажите нам, как на все эти вопросы отвечать?
Хильда раздраженно посмотрела в ее сторону.
— А вы не отвечайте. Вот и все.
— Боюсь, что это невозможно, — попыталась урезонить ее Розалина. — Все знают, кто я такая, что меня… э-э-э… спасли. Обратите внимание — я не употребила слова «похитили». Так что подскажите мне, как я должна отвечать на вопросы. Например, о том, какой приказ выполнял Дэн. Должна ли я отвечать, что вы дали ему задание спасти мне жизнь? Должна ли я упомянуть — как мне рассказали мои друзья — и второй вариант, что ваш агент получил приказ меня уничтожить в том случае, если возникнет угроза утечки информации?
— Арцыбашева, — грубо оборвала ее Хильда, — вы слишком часто играете с огнем. Такое даром не проходит. За такое наказывают.
— Наказывают? Странно, что вы говорите о наказании. Мне почему-то казалось, что все мы здесь друзья. А друзья не говорят подобных вещей. Они щадят чувства друг друга. В том числе, — добавила Розалина, — настоящий друг никогда не откажет вам в праве отдохнуть с дороги, стряхнуть с себя усталость. Или я не права?
Хильда вновь смерила ее пристальным взглядом, затем обратилась к Даннерману:
— Чтобы завтра с утра был у меня как штык. А иначе болеть твоей заднице. Ладно, а пока поговорим о том, что там произошло на Украине.
Глава 24
Пэт ничего не имела против того, с каким искренним воодушевлением Пэт-5 и Пэтрис приветствовали Розалину. Нет, она действительно не имела возражений против столь радушного приема. В конце концов, всем трем пришлось в полной мере хлебнуть горя в плену у Страшил, тогда как ее, Пэт, сия чаша миновала. Она даже не стала возражать, когда Пэтрис гостеприимно настояла на том, чтобы Розалина поселилась вместе с ними.
— Места ведь много, тем более что Номер Один теперь здесь больше не живет. А о твоей старой квартире, боюсь, придется забыть.
Так Пэт впервые услышала о том, что Пэт-1, вместе с ее персональным Даннерманом, откомандировали в Кэмп-Смолли составить компанию Чудику. Правда, насчет того, что места много, Пэт могла бы и поспорить. Ведь это ей пришлось уступить свою комнатенку Розалине — старушенция нуждалась в настоящей кровати. Сама же Пэт обнаружила, что ей придется делить постель с Пэтрис.
Но на этом жилищная проблема себя не исчерпала. Были еще охранники. Когда бригадир Морриси сказала обитательницам квартиры, что их освободят, она не упомянула о том, что их денно и нощно будут стеречь агенты Бюро: по три смены для каждой Пэт и для Розалины. Охранники изо всех сил стремились не быть назойливыми, ночевали на тюфяках в столовой, но их было слишком много.
— С другой стороны, — оптимистически рассудила Пэт-5, — теперь нам не нужно оплачивать личного телохранителя.
— Более того, — добавила Пэтрис, — они пригодятся нам для рутинной работы в обсерватории. Чем не помощники — что скажем, то и сделают.
— Для чего? — вопросительно прищурилась Пэт.
— Как для чего? Для поиска звездолета Страшил, разумеется.
— Но разве его местонахождение неизвестно? — удивилась Пэт, — Я хочу сказать, разве его не запеленговали во время радиопередачи? Нет, девочки, это уже не наша работа. Нам же требуются настоящие телескопы, а мы таковых не имеем…
Пэтрис взглянула на Пэт-5, потом покачала головой:
— Так ты не знаешь? Ничего там нет. Страшилы, должно быть, использовали для посылки своего сообщения какое-то особенное реле, может быть, некий беспилотный аппарат, размеры которого слишком малы, чтобы его засечь. Сам же корабль находится где-то в другом месте, что возвращает нас к началу наших поисков.
Как и все обсерватории мира, Даннермановская тоже получила официальное предписание принять участие в охоте на Страшил. Весь штат занялся поиском старых снимков — каждой фотографии, снятой всеми телескопами Земли с момента предполагаемого появления кометы, оказавшейся и не кометой вовсе, а космическим кораблем, который доставил Страшил в Солнечную систему.
Далеко не все сотрудники обрадовались новому заданию. Гвен Морисаки не хотела отвлекаться от своего подсчета Цефеид; Христо Папатанассу находился, как он сам заявил, на пороге крупного открытия в области квантового подхода к космологии, и ему именно теперь требовался карт-бланш на использование компьютерного времени. Хуже обстояло дело с Питом Шнейманом. Пит уже и без того стал угрюмее, чем обычно: столь болезненно воспринял он возвращение Пэт — да не одной, а многих, — что вновь низвело его до положения первого заместителя (или пятого?!). Вероятно, ущемленное самолюбие и явилось причиной крайней его раздражительности, которую Шнейман то и дело выплескивал на окружающих. Он без конца жаловался, что тотальная проверка изображений каких-то там «кометообразных тел» не стоит усилий специалиста его класса, что ее, эту проверку, следует перепоручить машине или — «если вы не хотите тратить ценное машинное время» — какому-нибудь грошовому лаборантику. Единственным, кого, похоже, не особенно волновала предстоящая нудная работа, был Гарри Чезуайлер, астроном, занимавшийся изучением Солнечной системы — так сказать, его личной епархии. Он попросил только об одном — ограничить поиск плоскостью эклиптики, где он мог откопать какую-то полезную информацию для своих собственных исследований. Даже Дженис Дюпаж, секретарша, и та попробовала показать коготки. Она, мол, с готовностью исполнит то, что прикажет ей любая из Пэт, тем более что это задание правительства, но предупреждает, что лучше бы этой бодяге не продолжаться больше недели, ну, от силы дней десяти, поскольку у нее, Дженис, не за горами отпуск, и она не намерена «пролететь» с круизом по Амазонке и в Рио-де-Жанейро… И вообще неужели она действительно незаменимое светило в области астрономии, тогда как, помилуйте, доктор Эдкок, ее и настоящим-то ученым не назовешь, правда?
