— Мммм.
— Тот самый мистер Д, который рассылает выговоры, когда требования оформлены неверно?
— Тот самый.
— А я — Риба Макклейн. Надеюсь, у нас все в порядке.
— Сделано не по моему проекту. Я едва успел закончить планировку фотокомнаты, когда мы купили это здание. Не заходил сюда почти полгода. — Для Долархайда это была длинная речь, но произнести ее в темноте оказалось сравнительно легко.
— Еще минутку, и я зажгу свет. Вам не нужна рулетка?
— У меня есть.
Долархайду, можно сказать, нравилось разговаривать с женщиной в темноте. Он услышал, как она открыла сумочку, затем раздался щелчок пудреницы.
Отработало реле времени и раздался звонок. Долархайд даже слегка огорчился.
— Ну вот, наконец-то. Спрячу только все в темное место.
Он почувствовал дуновение холодного воздуха, услышал, как захлопнулась дверца холодильника. Когда она прошла мимо, на него повеяло духами.
Долархайд прикрыл ладонью нижнюю часть лица, постаравшись принять глубокомысленное выражение, и ждал, когда зажжется свет.
Когда вспыхнули лампы, мисс Макклейн стояла у двери, повернувшись в ту сторону, где должен был находиться посетитель, и улыбалась. Ее глаза слегка двигались… под закрытыми веками.
Он заметил в углу белую тросточку, убрал от лица ладони и улыбнулся.
— Можно мне взять сливу? — спросил он.
На столе, за которым только что сидела женщина, лежало несколько слив.
— Конечно. Они вкусные.
Рибе Макклейн было около тридцати. Ее красивое скуластое лицо говорило о твердости и решительности характера. На переносице виднелся небольшой, похожий на звездочку, шрам. Короткая прическа — «под пажа» — с загнутыми внутрь концами пшенично-рыжих волос выглядела несколько старомодно. Лицо и руки покрыты веснушками.
На фоне кафеля и нержавейки фотокомнаты она казалась яркой и соблазнительной, как само грехопадение.
Долархайд мог открыто смотреть на нее, свободно и без опаски скользить глазами по ее фигуре, не опасаясь вызвать недовольство.
Долархайд нередко чувствовал, как при разговоре с женщиной его кожа покрывается горячими пятнами, которые причиняют жгучую боль. Они перемещались вслед за чужим взглядом. Даже если женщина смотрела в сторону, Долархайд подозревал, что она видит его отражение. Все его тело воспринимало законам оптики — так воспринимает рельеф дна и плотность воды акула.
Но сейчас его кожа оставалась холодной. А на руках и шее Рибы, наоборот, россыпи симпатичных веснушек.
— Я покажу вам комнату, куда он хотел поставить сушилку, — сказала Риба.
Вдвоем они быстро проделали все необходимые замеры.
— Теперь я бы хотел попросить вас об одолжении, — произнес Долархайд.
— Я вас слушаю.
— Мне нужна инфракрасная кинопленка. Очень чувствительная, примерно около тысячи нанометров.
— Вам придется хранить ее в холодильнике. После съемок тоже.
— Знаю.
— Не могли бы вы пояснить мне условия съемок, тогда я могла бы…
— Снимать нужно будет примерно с расстояния восьми футов, с двумя рентгеновскими фильтрами. — Это уже на- поминало служебный отчет. — Словом, в зоопарке. Они хотят сделать фильм о ночных животных.
— Животные и в самом деле будут похожи на привидения, если воспользоваться коммерческой пленкой.
— Мммм.
— Думаю, это дело мы устроим. Только вот что. Вы знаете, что мы работаем по контракту. Поэтому за все, что отсюда выносится, вам придется расписаться.
— Ладно.
— Когда вам потребуется пленка?
— Приблизительно двадцатого. Не позже.
Не мне говорить вам, что чем чувствительнее пленка, тем сложнее с ней обращаться. Нужны холодильники, сухой лед и тому подобное. У нас тут будет демонстрация некоторых образцов — сегодня, часа в четыре, — не хотите ли взглянуть? Сможете сами выбрать подходящую эмульсию.
— Я приду. После ухода Долархайда Риба Макклейн пересчитала сливы. Он взял всего одну.
Какой странный человек, этот мистер Долархайд. После того, как она включила свет, ни в его голосе, ни в поведении не чувствовалось ничего такого, что говорило бы о ненавистной ей жалости или участии. Может, он уже знал о ее слепоте? Или ему просто наплевать, видит она или нет?
Последний вариант ее устраивал.
ГЛАВА 30
В Чикаго хоронили Фредди Лаундса. Газета «Отечественный сплетник» оплатила все расходы по проведению тщательно продуманной панихиды, сделав все возможное, чтобы похороны состоялись уже в четверг, на следующий день после смерти. В этом случае фотографии успели бы появиться в вечернем выпуске.
Панихида в часовне длилась долго, столь же долго тянулись и похороны.
Священник перед микрофоном никак не мог завершить надгробное слово, полное преувеличенных и, скорее всего, неискренних похвал в адрес покойного. Грэхем, подавляя в себе приступы тошноты после вчерашней пьянки, пытался наблюдать за толпой.
Хор у могилы старался на славу, жужжали кинокамеры сотрудников «Сплетника». Тут же находились две команды телевизионщиков с портативными телекамерами. Полицейские агенты, снабженные журналистскими карточками, усердно фотографировали толпу.
Грэхем узнал нескольких офицеров чикагской уголовной полиции в штатском. Их присутствие, по меньшей мере, казалось уместно.
Кроме того, здесь была Венди из «Венди-сити», девушка Лаундса. Она сидела под навесом, рядом с гробом. Грэхем узнал ее с трудом. На ней был выдержанный в строгом стиле черный костюм, копна светлых волос собрана в аккуратный пучок.
Во время последнего песнопения Венди привстала и, сделав пару неуверенных шагов, преклонила колени. Она прижалась к гробу щекой и положила руки на усыпавший его ковер хризантем. Тотчас же засверкали вспышки и застрекотали кинокамеры.
Толпа тихо двинулась по мокрой траве к воротам кладбища.
Грэхем шел рядом с Венди. Те, кто не получил приглашения на панихиду, смотрели на них через решетку высокой кладбищенской ограды.
— Ты в порядке? — спросил Грэхем.
Они остановились среди надгробий. Глаза ее были сухи, взгляд спокоен.
— Лучше, чем ты, — ответила она. — Здорово вчера надрался?
— Да уж. За тобой кто-нибудь присматривает?
— Из округа прислали несколько человек. Они в штатском. У них сейчас дел по горло — маньяков развелось больше, чем нужно.
