Не важно, что было в прошлом. Он по-прежнему ее хотел.
Нет, он еще не был готов это признать.
Он посмотрел на ее тарелку с остатками еды. Что ее мучило? С чем она до сих пор не могла справиться?
— Ты нервничаешь, — заметил он, когда официант унес их тарелки. — Почему?
Она подняла на него глаза, при этом голова ее оставалась опущенной.
— Из-за завтрашнего дня.
— Из-за меня? Думаешь, я что-нибудь сделаю не так и все испорчу?
Джеки громко вздохнула:
— Я не хочу так думать, но, признаться, пару раз у меня возникало такое опасение.
— Спасибо, Джеки. Ты умеешь успокоить, — цинично произнес он.
Она покачала головой:
— Я больше волнуюсь из-за себя, чем из-за тебя.
Он нахмурился:
— Я не понимаю.
— У нас с Кейт ничего не получается, Романо. — Она безнадежно пожала плечами. — Мы никак не можем найти точки соприкосновения. Мне кажется, она от меня ускользает. Опять.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы негодование, вызванное ее жестоким, но честным ответом, прошло.
Им обоим не хотелось кофе, и Романо попросил принести счет.
Через несколько минут они уже шли по улице, окутанные теплым и влажным вечерним воздухом. Казалось, Джеки не думала, куда идет. Ноги сами несли ее по направлению к высокому белому дому, в котором она жила.
Романо взял ее за руку, и она его не оттолкнула.
В мире было всего два человека, которые в данный момент испытывали эти чувства. Они ждали, боялись, грезили о том, что могло произойти завтра утром. Их судьба находилась в руках незнакомки. И этой незнакомкой была их дочь.
Сейчас им не нужны были слова. Они делились друг с другом своими переживаниями через прикосновения.
Молчание продолжалось до тех пор, пока они не очутились у входа в дом Джеки.
Прислонившись спиной к двери, она уставилась на грудь Романо.
— Я не могу снова ее потерять, — прошептала она, и из ее глаз потекли слезы.
Романо был ошеломлен. Он и раньше видел Джеки плачущей, но это было другое. Еще несколько дней назад он не понял бы этого. Она не могла сдаться сейчас. Он ей не позволит.
Романо положил руки ей на плечи и чуть ближе придвинул ее к себе:
— Ты ее не потеряешь.
Она посмотрела на него. Ее глаза лихорадочно горели.
— Ты не знаешь, какие напряженные у нас отношения.
Он взял ее лицо в ладони и нежно провел по ее щекам большими пальцами:
— У тебя все получится, Джеки. Ты так много можешь ей дать. Если, конечно, позволишь себе это.
Она посмотрела на него сквозь пелену слез. «Ты правда так считаешь?» — спрашивали ее глаза.
Он улыбнулся. «Правда».
Это была та Джеки, которой ему не хватало все эти годы. Женщина, сотканная из противоречий и страсти. В конце концов ее маска упала, и он увидел ту единственную, которую не переставал любить все эти годы.
Осознание этого он подкрепил поцелуем, наклонившись вперед и легонько коснувшись ее губ своими. Это напомнило ему их первый поцелуй, немного робкий, словно они оба никак не могли поверить, что это произошло. Он был намного слаще, чем предыдущие в гроте, потому что он их объединял. Они больше не были «родителями-партнерами». Они были Романо и Джеки — мужчиной и женщиной, созданными для того, чтобы быть вместе.
Когда они были подростками, родители запрещали им общаться, и они считали себя современными Ромео и Джульеттой. Сейчас, прижимая ее к себе и чувствуя тепло ее тела через слои одежды, он искренне надеялся, что у их истории будет счастливый конец. Он чувствовал, что не вынесет, если снова потеряет ее или Кейт.
Он снова поцеловал Джеки, растворяясь в ее пьянящей близости. С каждым ее мягким вздохом он погружался все глубже. Он понял, что пропал, и был готов это признать.
Прервав поцелуй, Джеки слегка отстранилась и посмотрела на него.
— Я… — начал он.
Она прижала кончики пальцев к его губам. У нее был испуганный вид.
— Не надо, — прошептала она.
— Но я хочу, — просто ответил он, чувствуя, что уголки его рта начинают подниматься в улыбке.
— В таком случае ты еще больше спятил, чем я.
Романо знал, что ему будет непросто вернуть Джеки. Он был готов к трудностям, но от ее тона внутри у него все похолодело.
— Я же знаю, что ты чувствуешь то же самое. — Его улыбка исчезла.
Джеки покачала головой:
— Это всего лишь физическое влечение, Романо. Отголоски прошлого. Тогда мы не смогли сберечь свои чувства. Как мы сможем сделать это сейчас?
Вместо ответа он вскинул руки. Он не знал, как и почему. Просто знал, что они смогут.
— Семнадцать лет назад мы были детьми, — произнесла Джеки, затем отодвинулась в сторону и пошла по дорожке в сад. — Мы не были готовы к подобным отношениям.
— Но мы больше не дети.
— Я знаю, знаю. — Она хлопнула перед собой в ладоши и выпрямила спину. — Но не думаю, что сейчас мы лучше к этому готовы, чем тогда.
— Ты имеешь в виду, ты не готова?
— Мы оба. Я не хочу…
— Оставь это, Джеки! — К несчастью, он понимал, чего она не хотела. Быть с ним.
— У нас ничего не выйдет, — произнесла она с возмутительным спокойствием. — И глубоко внутри ты это знаешь.
— Тогда что было сейчас? — спросил Романо, подходя к ней, чтобы напомнить ей, как близки они были всего несколько минут назад.
— Я же сказала, влечение.
Эта женщина знала, как довести его до белого каления.
Он сжал и разжал кулаки.
— Хочешь сказать, что со мной неплохо… э-э… — он помедлил, подбирая выражение помягче, — покувыркаться в постели, но для серьезных отношений я не гожусь? И ты меня называешь поверхностным?
Джеки покраснела, и это принесло ему чувство удовлетворения, но его триумф продолжался всего несколько минут, потому что его снова охватило желание.
Романо обошел ее и очутился прямо перед ней, так что она была вынуждена пятиться назад до тех пор, пока не уперлась спиной в дверь.
— В таком случае, наверное, мне следует быть таким, каким ты меня считаешь, и дать тебе то, что ты хочешь, — прошептал он в дюйме от ее губ.
Если бы она разозлилась или испугалась, он бы ушел, как и собирался, но ее расширившиеся зрачки и приглушенный вздох сказали ему, что он не ошибся. Тогда он безжалостно впился ртом в ее губы и отстранился, когда ее пальцы были в его волосах, а грудь часто вздымалась и опускалась.
