Я выбежал на широкую улицу, посреди которой валялись обломки статуй. Лик каждой статуи был срезан, словно после того, как их повалили, кто-то еще поработал над ними стамеской. Они изображали людей с необычными пропорциями тела. Но у меня не было времени их разглядывать, поскольку из переулка впереди на меня бросилось первое чудовище. Луна хорошо освещала его. Представьте себе гигантского человека, бегущего на четвереньках, с локтями, вывернутыми вперед. Удлините в два раза человеческое лицо, добавьте ядовитые клыки, сдвиньте глаза на виски, как у волка, хотя этот благородный зверь не идет ни в какое сравнение с этим чудовищем, и обтяните полученное тело бледной, изъязвленной, как у больных проказой, кожей — получится точная картина. Клацая когтями по камням, оно приближалось ко мне. Вой его зазвучал торжествующе, а затем и удивленно, когда я, подобрав булыжник размером с кулак, швырнул ему в морду. Чудовище отскочило назад и присело, визжа от боли. Наверное, до этого добыча еще не давала ему отпора.
Я побежал дальше. Позади вновь послышалось завывание. В конце улицы я оглянулся. Стая чудовищ приостановила преследование и набросилась на раненного мною собрата. Я выскочил на другую улицу и побежал в том направлении, где, по-моему, должны были закончиться и руины и плато.
Что-то ударило меня в спину, сбивая с ног. Я машинально сделал сальто и тут же увидел одно из этих созданий, которое, не давая мне времени встать, снова прыгнуло на меня. Я мгновенно вспомнил один из приемов Яноша, и, когда чудовище разинуло пасть, выдыхая гнилостный запах, я смело воткнул ему в глотку левую руку. Не давая зубам сомкнуться на ней, я другой рукой обхватил его за шею и резко повернул ему голову, начисто ломая шею твари. Еще одно чудовище было уничтожено.
Я помчался дальше, надеясь, что стая задержится полакомиться еще одним своим. Как раз в этот момент ко мне пришло второе дыхание и боль в легких пропала. Теперь, если бы потребовалось, я бы бежал всю ночь. Мне показалось, что я уже слышу шум реки неподалеку. Земля впереди уходила вниз, образовывая естественный амфитеатр, чем и воспользовались местные строители, создав сооружение намного больше, чем Большой амфитеатр Ориссы. Каменные ступени вели по склону холма к сцене, прежде прикрытой сверху каменным навесом. Сохранилось несколько колонн с остатками свода на капителях. А дальше отвесно уходила вниз скала. Придется искать какую-нибудь тропу или расселину, по которой можно будет спуститься.
И в этот момент стая настигла меня. Чудовища появились ниоткуда, казалось, что их изрыгнула сама земля. Я помчался к сцене, прыгая со ступеньки на ступеньку. Запрыгнув на сцену, я рванул к колоннам и там вооружился двумя острыми обломками камня. Чудовища окружили меня, рыча и повизгивая, стали сжимать кольцо. Я понимал, что им не велено убивать меня, и решил, что Равелин позволяет мне до последних сил сражаться, прежде чем он наложит на меня свои лапы. Одна тварь наконец решилась прыгнуть и получила сокрушительный удар камнем по черепу. Кольцо сжалось еще теснее. Я отчаянно огляделся — мне не справиться со всей стаей. Ясно, что тут мне и конец.
И тогда я решил, что достойнее погибнуть не от клыков этих чудовищ и не от магии Равелина. Если уж это все, я лучше прыгну со скалы вниз.
И тут появился мой хорек. Сначала я не понял, что это. Новое чудовище футов тридцати длиною, покрытое светло-коричневой шерстью, с длинным хвостом и горящими желтыми глазами, с шипением и посвистыванием бежало вниз по амфитеатру. И я с удивлением узнал в нем того хорька, которого воскресил Халаб, того любимого мною в детстве хорька, только выросшего в гиганта. Он подкрался сзади к одному из чудовищ Равелина, аккуратно прихватил его за спину и раскусил пополам. Стая встревоженно взвыла от такого неожиданного нападения и развернулась, чтобы разделаться с новым врагом. Но хорек был тут и там, везде и нигде, и каждый раз, когда смыкались его клыки, одна из тварей испускала свой последний вопль. Вожак своры отскочил в сторону и пролаял сигнал к отступлению. Остальные бросились врассыпную с места сражения, карабкаясь по ступеням наверх в попытке скрыться, но и там их настигала расправа. Когда стая врагов исчезла, это громадное животное присело на задние лапы и закрутило головой, принюхиваясь. В моей памяти отчетливо всплыла картина, в которой мой давно умерший зверек так же вот вынюхивал запах крыс. Потом он побежал ко мне, помахивая длинным хвостом и приветственно посвистывая, как он делал много-много лет назад, и сейчас, в этот момент величайшей опасности, я чуть не разрыдался.
Вокруг моего зверька замерцал воздух, приобретая форму человеческого тела. Я давно понял, что это Халаб… но тут видение исчезло. Остались луна, звезды и этот амфитеатр. Небо как будто стало ниже, вспыхнул пронзительный белый свет… Передо мной стоял Равелин. Исчезли звезды. Я и черный принц стояли на той же полуразрушенной сцене, накрытые темным непроницаемым куполом. Равелин держал наготове кинжал.
— Неплохо, — проворчал он. И куда делась его показная небрежность и насмешливость. — А я опять допустил с тобой ошибку, решив, что талант твой невелик. Я даже не чувствовал, что за тобой наблюдают и тебя поддерживают другие духи. Нет, в самом деле неплохо. Но почему же ты не позвал на помощь брата или этого зверя, когда Гриф похитил тебя в Ирайе? Или ты готовил ловушку для меня? — Равелин замолчал и изумленно покачал головой. — Коварная штука эта магия. Но не важно, кто на кого охотится, ты на меня или я на тебя. Этот купол, накрывший нас, одно из любимых моих волшебств. Он полностью нас изолировал. Теперь до нас не добраться никаким известным мне могущественным силам, земным или сверхъестественным. Я приготовил его много лет назад, когда впервые столкнулся с моим братом по поводу выбора нашего отца, будь проклята его душа, кому править в Вакаане. Купол получается почти от такого же заклинания, с помощью которого Янош защищал тебя, пока не перестал этого делать. Моя гордость — мой купол — защищает от всего и исчезнуть может только по моему желанию или… если я умру. Правда, существует и один минус. Под этим куполом не работает ни одно заклинание, даже сотворенное мною. Итак, Антеро. Ты владеешь приемами, и я владею. И у меня нож. Теперь, даже без помощи магии, мне достаточно будет и этого лезвия, чтобы выпустить тебе кишки. Искренне жаль, что все так просто получается, но что делать. По крайней мере, и в этом случае дух твой никогда не будет отомщен и никогда не успокоится в скитаниях. На этот раз, Антеро, тебе никуда от меня не деться.
И, подтверждая свои слова, он двинулся на меня.
Я никогда не оценивал себя как высокоискусного бойца и мало что понимал в поединках с ножами, зная разве, что надо как можно быстрее перемещаться вокруг того, кто размахивает ножом. Однако же Янош обучал меня, что делать, когда на безоружного нападает несколько вооруженных врагов. Есть несколько способов лишить соперника ножа и уничтожить, в зависимости от того, как он держит нож — лезвием вниз или вверх, грозно размахивая им перед собой. Что же касается человека, который подобно Равелину двигается к тебе не торопясь, левым боком, держа кинжал сзади, прижатым к бедру, а свободная рука при этом вытянута вперед, готовая отбить удар… Янош в таких случаях мрачно улыбался и говорил нам, что существует выбор: сбежать или умереть.
