– Никто из нашего рода не прятался в палатке во время боя. Я не опозорю семейную традицию.
– Хорошо, – сказала я. – Это достойно восхищения, принцесса. Но вы последняя в роде Канара. Что, если…
– Тогда мой отец усыновит кого-нибудь из своих внебрачных детей и, возможно, женится на одной из своих наложниц, – быстро ответила она. – И эти слабовольные дети его похоти промотают его состояние в десять лет.
– В общем, речь не об этом, – сказала я. – Мне плевать, что было до моего рождения и что будет после моей смерти. Я знаю одно, и только это меня волнует – когда меня заберет тот, кого вы называете Жнецом жизней, мир вспыхнет и исчезнет, как догоревшая свеча. Может быть, все, что я вижу вокруг, было создано для моего развлечения.
Я хотела развить эту нахальную мысль, но тут заметила, что Ксиа прячет улыбку, а в глазах ее ехидный блеск. Она положила меч на пол и встала.
– В моей семье есть и другая традиция, – сказала она хрипло, подходя ко мне. Я была одета только в военные ботинки, короткую тунику выше колен и опоясана оружейным ремнем. Ремень с глухим стуком упал к моим ногам, и она стянула с меня тунику до пояса, положила руки на плечи, а потом она положила меня на пол, а сама легла сверху.
Ксиа не разделась сама, она взяла меня, как воин берет девственницу, доставшуюся ему в бою. Ее губы и пальцы были везде, ласкали, гладили, и я чувствовала, что погибаю, доски палубы впились мне в спину, я пыталась не стонать громко, когда она заставила меня взлететь выше, чем я взлетала с помощью магии.
Постепенно, через день, неделю, год, я вернулась и увидела, что Ксиа лежит на боку рядом со мной, нежно поглаживая мою кожу ноготками.
– Восхитительная традиция, – еле сумела выговорить я. – Думаю, Антеро тоже примут ее.
– После боя, Рали. После того, как мы уничтожим его. Тогда придет время любви.
В полной темноте наши корабли тихо вошли в залив. Мы плыли, не зажигая огней. Я не слышала никаких тревожных криков, когда мы проплывали самое узкое место. Я пожалела только, что все не случилось так два дня назад. Тогда бы несколько тысяч человек еще дышали и мечтали о своих домах и о славе, вместо того чтобы гнить на дне океана, где их трупы медленно тащит прилив.
Мы выстроились в боевой порядок до входа в гавань. Теперь полуразрушенные корабли с людьми Нора и добровольцами составляли авангард. Наши семь галер шли непосредственно за ними вместе к пятью кораблями капитана Иезо. За нами плыл флагман адмирала Базаны и остальной флот. Я отдала только один приказ – уничтожать все встречные корабли противника. Я надеялась, что командиры отрядов достаточно компетентны, чтобы разобраться в остальном. Я сказала им, что ночью врагу вряд ли удастся избежать ближнего боя, тем более что у нас в союзниках будет внезапность. В конце я сказала, что ни один корабль не имеет права выйти из битвы, пока не получит от меня, и только от меня, приказа об отступлении, а всякого, кто ослушается, пустят на дно морские демоны.
Решив не заканчивать инструктаж такой наглой ложью, я подумала минутку, потом сказала:
– Да будет благословлен плывущий на звук битвы. Сегодня боги на стороне Конии!
Потом долгое время мне было нечего делать – только ждать и молиться, чтобы нас не обнаружили.
Корайс стояла на баке вместе со мной. Мы глядели на огни прибрежных деревень, которые исчезали позади по мере того, как наш флот приближался к Тицино. Я повернулась, чтобы отправиться обратно на мостик. Она положила руку мне на плечо и остановила меня.
– Когда вернешься в Ориссу, – сказала она, – в первый день лета устрой, пожалуйста, в честь меня турнир лучников. И пусть он будет для всех, особенно для девочек, желающих вступить в гвардию.
Я начала говорить что-то, потом сказала совсем другое:
– Хорошо. А ты будешь главным судьей и принесешь жертву Маранонии.
– Принеси в жертву ранние летние цветы, – перебила она меня. – Розы, лилии и глицинии. И пусть над этой жертвой не проливают кровь.
– Хорошо, – сказала я. – Но одно условие – ты не будешь приставать к лучницам, по крайней мере когда их матери смотрят.
Корайс улыбнулась и коснулась рукой повязки на руке.
– Спасибо, – только и сказала она.
Огни Тицино светили сквозь тьму. Теперь станет ясно, сработает ли мой план. Больше всего я беспокоилась, не обнаружили ли нас. Может быть, мы плывем прямиком в ловушку. Еще у меня были некоторые сомнения насчет того, смогут ли конийцы хорошо биться во второй раз.
Я приказала флоту вернуться в Тицино немедленно не потому, что хотела отомстить, и не для того, чтобы оправдать старый совет конников – если тебя сбросит конь, нужно немедленно снова вскочить на него, если хочешь ездить без страха. Нет, просто я знала солдат. После такой сокрушительной победы солдаты врага наслаждаются жизнью – пьют, едят, спят с женщинами.
Самое лучшее – если бы нам удалось контратаковать предыдущей ночью, но это было невозможно. Хотя, вероятно, ко второму дню пиршества солдаты Сарзаны упьются сильнее. Мы проверим, так это или нет, через несколько минут. Я видела очертания заякоренных кораблей на фоне ярких огней Тицино. До нас доносился праздничный шум, звуки военных маршей, пьяные песни; на гондолах, плавающих по каналам Тицино, заменявшим улицы, светились факелы. В самой гавани была почти полная темнота, даже на мачтах кораблей сигнальные огни не горели.
Я отдала приказ, и сержант Исмет посветила фонарем – длинный сигнал, короткий, снова длинный. Воскресители на флагмане должны были усилить чары. Я почувствовала, как посвежел попутный ветер. Гэмелен, стоящий рядом со мной, сказал:
– По крайней мере, они умеют выполнять приказы. Пока.
– Им придется это делать, – проворчала Полилло. – Или я сама научусь магии и наколдую так, что у них отвалятся остатки их мужских достоинств.
Она посмотрела на Корайс, ожидая, что та поддержит шутку, но Корайс лишь грустно улыбнулась и промолчала. Полилло озабоченно посмотрела на нее еще раз, потом пожала плечами и пошла на свой пост – к катапультам.
Наши паруса наполнились ветром, и Дюбан громким шепотом приказал взять риф. Ветер предназначался не нам – он должен был помочь другим, более медленным судам. Огромные туши конийских галер со скрипом, словно их заставляли нестись невесть как, поплыли быстрее. От их тупых носов отбегали белые бурунчики. Корабли капитана Йезо прошли мимо нас – они должны были вступить в битву раньше.
Пока все шло по плану. Я начала беспокоиться, вспомнив старую поговорку, что если все идет по плану, значит, тебя завлекают в засаду. На вражеской патрульной лодке сверкнул огонь, послышался тревожный окрик. Через секунду корабль Йезо с треском прошел прямо по лодке, развалив ее на куски. Крики тонущих быстро заглохли. На поврежденных конийских галерах, следуя плану, зажгли факелы. Эти суда я хотела принести в жертву, они были брандерами – их загрузили горючими веществами, бочки с маслом привязали к мачтам, в трюмы напихали пропитанные воском паруса. Когда конийские маги усилили ветер, «сломанные люди» Нора выбили днища у бочек и зажгли их.
