Когда мы наконец дошли до дворца монархов, нам пришлось выстоять несколько часов, пока каждый из членов Совета не произнес длинную речь. Их голоса были усилены магически, и они превозносили нашу победу. В конце концов толпа обезумела и народ потребовал, чтобы меня и Ксиа поставили на возвышение. Когда нас увидели, раздались истеричные крики, мужчины и женщины рыдали, махали руками, теряли сознание.
Когда они устали, Канара потянул меня за рукав. Мы с принцессой ушли с ним. Канара привел нас в небольшую, богато обставленную комнату во дворце. Там стоял столик с едой и питьем. Отец принцессы пригласил нас поесть, но мы отказались – слишком устали.
– Но я налью себе немного бренди, отец, если ты не возражаешь, – сказала Ксиа.
Я сказала, что тоже выпью. Канара наполнил три хрустальных бокала и пригласил нас сесть.
– Дочь моя, – сказал Канара, – я горжусь тобой.
Ксиа скромно поклонилась.
– Я просто выполняла свой долг, отец, – сказала она смиренно, но по выражению ее лица я видела, что все это притворство.
– Как бы то ни было, – сказал ее отец, – это была великая битва. Ты вписала свое имя в историю, девочка моя.
Ксиа скривилась, когда он назвал ее девочкой, но сказала:
– Другие были гораздо храбрее меня. Но все равно спасибо.
– Тебе окажут великие почести. Некоторые я с удовольствием дарую тебе лично.
Ксиа скромно улыбнулась.
– Благодарю, отец, – сказала она искренним голосом, но я снова увидела ее лицо. Клянусь, она оценивающе холодно смотрела на отца. Видимо, он казался ей меньше ростом, чем был.
– А перед вами, капитан Антеро, – сказал Канара, – мы в неоплатном долгу.
– Тогда я прошу, чтобы нам дали карты и помогли вернуться домой.
– Вы получите все, о чем просите. Карты уже готовы. Над ними трудилась команда наших лучших навигаторов.
– Благодарю вас, господин Канара, – ответила я.
– Вы также получите награду, – продолжал он. – Мы решили наполнить ваши корабли таким количеством сокровищ, какое они могут выдержать. Когда вы вернетесь домой, даже последний ваш матрос будет богачом.
Я еще раз поблагодарила его. И он сказал:
– Может быть, вы хотите что-нибудь еще? Чем мы можем вам помочь?
Я взглянула на Ксиа. Но мне не нужно было видеть выражения ее лица, чтобы понять, что не стоит просить о том, что первое пришло мне на ум. Поэтому я попросила о том, что пришло мне на ум во вторую очередь.
– Простите всех заключенных, томящихся в вашей тюрьме, ваша милость. Я ведь долго… гостила там, если помните. И я подружилась с многими тамошними обитателями.
Канара нахмурился и стал замечательно похож на свою дочь. Потом он улыбнулся.
– Это будет сделано, – сказал он, отпивая бренди.
Я видела, что он собирается с духом, чтобы что-то сказать. И вот:
– А теперь я, капитан, хочу обратиться к вам с просьбой.
– Сделаю все, что смогу.
– Я хочу, чтобы вы, ориссиане, немедленно и тайно покинули Конию.
– Отец! – воскликнула пораженная Ксиа. – Как ты можешь…
Я подняла руку.
– Все в порядке, ваше высочество. Я не обижаюсь. – Потом я обратилась к ее отцу: – Вы все еще боитесь Сарзану. И проклятия, связанного с его смертью.
– Я думаю, что все это – суеверная чепуха, – возразил Канара. – Но другие так не считают. Они боятся, что проклятие поразит всех, если вы останетесь тут надолго.
– Тогда мы отплывем так быстро, как только сможем, – сказала я. – Кроме того, у меня есть собственные причины торопиться домой.
Канара облегченно откинулся на спинку стула и поднял бокал с бренди.
– За Ориссу, – сказал он. – Пусть благословят ее боги, за то, что она послала нам своих дочерей в трудную минуту.
– За Ориссу, – повторила я.
Когда я выпила, тоска по родному городу охватила меня. Не спрашивая позволения, я снова наполнила свой бокал.
Следующей ночью я последний раз увидела принцессу Ксиа. Она пришла на мою виллу, и мы тихо прогуливались по саду, наслаждаясь тишиной и запахом цветущего гиацинта. Внизу, у моря, лира играла старую мелодию об обретенной и потерянной любви. Мы обнялись, и я поцеловала ее. Ее губы были мягкими и хмельными как вино. Я отстранилась, почувствовав, как затвердели ее соски, прикоснувшись к моим грудям. Я смотрела в ее темные глаза, потом на ее черные волосы, теперь увенчанные золотой тиарой, поблескивающей в лунном свете.
– Я буду скучать по тебе, – сказала я ей.
Она беспокойно вздрогнула и сказала:
– И я.
Потом Ксиа подошла к фонтану и села на бортик. Я удобно поставила одну ногу на камень и посмотрела на нее.
– Я думаю, ты поступаешь правильно, – сказала она.
– Это слова человека с большими планами, – усмехнулась я. – С планами, в которых мне нет места.
Принцесса кивнула.
– За последнее время я поняла множество вещей, – сказала она. – И за это я благодарна тебе и твоим стражницам.
Я ничего не ответила. Она подняла голову и посмотрела на меня. Ее лицо идеально бы подошло для портрета королевы.
– Я хочу, чтобы ты знала, – сказала она. – Когда через несколько лет ваши купцы захотят торговать с нами, им будут рады. Я обещаю.
– Кто это говорит – отпрыск знатного рода или будущая королева? – улыбнулась я.
Она коротко рассмеялась. В ее смехе было мало веселья, он скорее был вежлив, как смех политика, пытающегося быть на одной ноге с чернью и смеющегося их шуткам.
Потом она лукаво сказала:
– Вы разгадали мой секрет, о мудрый капитан.
– Так ты хочешь быть королевой? – с улыбкой спросила я. – Не нужно особенной мудрости, чтобы видеть это. Мне кажется, я всегда это знала. Из тебя выйдет хорошая королева. Могу побиться об заклад. Но как насчет твоего отца?
– Не думаю, что будет трудно убедить его поддержать меня, – ответила она. – И если он будет вести себя разумно… Посмотрим… Посмотрим… – Она скрыла угрозу в своих словах, но я заметила ее и пожалела Канара, если он встанет у нее на дороге. – И еще одно, Рали, – тихо произнесла она. – Надеюсь, ты не обидишься… Я не хочу причинить тебе боль. Но если когда-нибудь захочешь вернуться, пожалуйста, не надо.
– Это из-за проклятия Сарзаны? – спросила я, зная, что это не так. Но я хотела, чтобы она солгала.
– Я – дочь своего отца, – ответила она. – Все это чушь, но мои планы требуют, чтобы я вышла замуж. Мне нужен муж, чтобы у меня были наследники. Род Канара должен продолжаться.
– Неудивительно, что я могу помешать, – заметила я.
