– У тебя было видение? – спросил Гэмелен. Я покачала головой, отвечая отрицательно. Но запах сандалового дерева, стоявший в комнате, указывал на то, что это была неправда.
Мы следовали за архонтом, постоянно сверяясь с показаниями волшебного компаса. Когда стрелка отклонялась, мы тут же меняли курс. Когда она возвращалась в прежнее положение, мы делали то же самое. Мы не знали, были ли эти изменения связаны с тем, что наш враг чувствовал, что мы догоняем его, или же это были просто беспричинные изменения курса. Но никто не сомневался, что погоня была настоящей. Архонт был впереди – это мы точно знали; в нескольких милях или в нескольких днях пути.
К сожалению, восторг от погони становился все меньше с каждым днем, и постепенно мы вошли в обычный ритм морской жизни.
Время шло, и я начала понимать, что эти корабли станут нашим полем битвы, а я о них знала так же мало, как о битвах на льду. Я решила стать специалистом в области мореходства. В любой момент, если будет угодно Тедейту, корабли архонта могли появиться перед нами. Самым скучающим человеком на судне был некий помощник капитана – ранг, как я вскоре поняла, аналогичный сухопутному квартирмейстеру. Отличием было только то, что квартирмейстер, кроме болтовни о веревках и чайниках, может заняться еще твоим размещением на постой, этот же молодец занимался только рассуждением обо всем – от канатов до абордажных сабель, – кроме соленого океана вокруг нас.
Для тех, кто хотел бы узнать побольше о мире, в котором мы теперь находились и в котором нам предстояло провести еще неопределенно долгое время, а некоторым из нас и остаток жизни, сообщаю некоторые детали.
Наши галеры были известны под названием «длинные гонцы» и предназначались, как гордо сообщил мне помощник капитана, для самых различных целей – от подъема вверх по рекам до захвата и разграбления торговых судов, набегов на морские порты или совершения долгих морских рейдов в далекие страны. Даже при проходе по мелководью, рассказывал он нам, хотя мы и сами это заметили, эти корабли качает, при любом ветре и любом море. На самом деле их качает даже когда они стоят в доке, поэтому у хорошего галерщика должен быть очень крепкий желудок. Со стороны приступы морской болезни выглядят чрезвычайно смешно, пока это не случится с тобой самим. Корайс поинтересовалась, остаются ли ощущения столь же сильными, если их испытывать через каждые двадцать восемь дней. Но я не ответила на шутку своего легата.
Каждая галера была около ста футов в длину и двадцати футов в ширину. Осадка судна была не более трех футов, что помощник капитана называл плавучестью. На каждом корабле было по три офицера: капитан, штурман и надсмотрщик за гребцами. Ниже их стояли помощники, которые являлись чем-то вроде наших сержантов. «Помощниками» называли также корабельных мастеровых – плотников, столяров и других. Команда гребцов составляла пятьдесят человек, которые в некоторых случаях брали по два весла, и тогда эффект их работы удваивался. Было еще пятнадцать хорошо обученных матросов, которые считали себя элитой и не притронулись бы к веслу, даже если бы корабль несло на скалы. Кроме того, корабль мог принять почти любое количество солдат для перевоза во время войны, но в мирное время, под которым Холла Ий подразумевал пиратство, только около двадцати пяти моряков – солдат с некоторыми мореходными навыками – принимали участие в плавании в качестве ударной силы.
Каждая галера имела главную палубу, которая была открытой, и нижнюю – для сна и укрытия в плохую погоду. Погода должна была быть очень бурной, чтобы захотелось туда спуститься, так как эта палуба была очень тесной и темной. При росте больше пяти футов там можно было двигаться только в полусогнутом состоянии, иначе был очень хороший шанс удариться обо что-нибудь головой. Мы спали в гамаках, которые приносили вниз каждый день и складывали там. Ночью мы вешали их в самых разных местах, где было больше места. Верхнюю палубу можно было затемнить в жаркую погоду парусиновым тентом, и самым приятным было лениво развалиться под этой яркой полосатой материей на легком ветерке, и требовались большие усилия, чтобы встать на ноги и снова приняться за выполнение упражнений с мечом или копьем.
Сверху и впереди, над лезвиеподобным носом корабля, на некотором возвышении была расположена еще одна палуба, откуда было удобно начинать атаку в случае битвы. В кладовой, расположенной под ней, хранились оружие, запасной парус, канаты, бочки с водой, пища и другие припасы.
На корме возвышалась еще одна палуба, называемая ютом. Отсюда производилось командование галерой и управление рулем с помощью длинного каната. Под этой палубой располагались роскошные отдельные каюты офицеров.
Длинная узкая палуба около трех футов шириной простиралась непосредственно над главной и соединяла две высокие палубы. Она называлась штормовым мостиком и служила не только проходом над ударяющимися о главную палубу волнами, но и для большей прочности корпуса корабля.
Каждая галера несла две мачты с треугольными парусами, под которыми обычно шел корабль. Если же ветер дул в лоб или было необходимо набрать скорость, паруса опускались и в ход пускались весла.
Камбузом служила постройка на нижней палубе. Пища готовилась одним человеком в огромных котлах, а затем передавалась в кубрики для дальнейшего распределения. В каждом кубрике жило по десять моряков, посуда которых хранилась в большом сундуке вместе с приправами – их каждый был волен выбирать и оплачивать из собственного кармана. Моряк был свободен в выборе кубрика, так же как соседи имели право принять или отказать ему.
Отхожее место представляло собой легкое сооружение, выдвигавшееся над кормой по необходимости. Купание – с ним дело обстояло следующим образом: как сказал помощник капитана, острый нос дает скорость, но благодаря волнам вам покажется, что вы половину времени купаетесь.
Вот и все. Каждая галера была приспособлена только для двух целей – скорость и война. Все остальное ее создателей не интересовало. Я проводила время в прогулках и зарисовках корабля до тех пор, пока не узнала всех деталей его конструкции. После этого меня заинтересовал другой аспект – как этот корабль управляется и используется в битвах. И это исследование продолжалось до окончания нашего похода.
Я собрала всех своих офицеров, и мы приступили к обсуждению ведения битвы с этих галер. Холла Ий и один из его подчиненных выступили, но из их речей мало что удалось почерпнуть. Морская битва ведется так, как если бы каждый корабль представлял собой фургон, набитый пехотой, атакующей другие фургоны, или, что более похоже, группы маленьких вражеских фортов, окруженных рвами. Поначалу мы должны нанести как можно больше повреждений при сближении с противником с помощью наших катапульт и даже волшебства – это дело нашего мага. Затем подходим максимально близко к неприятелю, и по сигналу наши стражницы прыгают на его корабль и бьются с его солдатами. Кто-то из нас одерживает победу, победителю достается корабль, если он еще способен держаться на плаву, а побежденный становится обедом акул, которые уже сейчас шли в кильватере за нами.
Существует несколько приемов: от тарана «вороньим клювом» до забрасывания абордажных сетей, обо всем этом я расскажу в свое время. Но в общем разница между штурмом корабля и штурмом крепости не очень большая. Пехота остается пехотой что на суше, что на море.
