— Тем не менее, — сказал Таен, — это так.
Страж снова посмотрел на Вольфа:
— Меня изумляют ответы этого юнца. Возможно, ты сумеешь их прояснить.
— Сомневаюсь, — ответил Вольф. — Я сам пребываю во мраке.
— Что вы ищете? .
Вольф не ответил, только медленно помотал головой.
— Вероятно, я смогу ответить за нас обоих, — сказал Таен. — Я начал поиски Стражей, опираясь только на слухи, чтобы узнать, почему меня бросили, и просить либо смерти, либо дозволения последовать за соплеменниками.
С этим землянином мы встретились несмышленышами, сражались во время войны в разных лагерях, теперь он присоединился к моим поискам. Не знаю, что он надеется обрести и чего добивался перед войной, когда учился у нас. Знаю одно: он прекрасно усвоил и наше боевое искусство, и наше мышление. За то время, что мы вместе, он обнаружил способности, которых нет у меня. Но я забегаю вперед.
Еще до того, как мы приступили к поискам, он почувствовал неведомую угрозу. Начиналось как бы с гудения, словно от насекомых, но то был не звук. Когда это случилось, я видел голубой ореол, он — нет. Он испытывал боль, на его внешних покровах проступали красные пятна, которые вскоре исчезали.
Мы оба ощущали, что это как-то связано с нашими поисками и что угроза растет. Особенно сильно она ощущалась в секторах космоса, которые раньше принадлежали эльярам.
Пока он говорил, Вольф почувствовал, что от Стражей — сперва от главного, затем и от остальных — исходит нечто странное, какой-то холод и мрак. Таен сжался, как от удара, и Вольф понял — это коснулось и его.
— Итак, — сказал Таен, — мы не сошли с ума. Это существует на самом деле. Так что же это?
Страж поглядел на товарищей, потом на Таена с Вольфом.
— Вам объяснят, но не сейчас. Ты землянин, я не скажу: «Войди с миром и будь нашим почетным гостем». Слишком долго сражались наши народы, слишком много пролито крови. Но ты будешь есть, спать, учиться здесь, никто не причинит тебе вреда или обиды. Мое имя — Джадера.
Страж легонько поклонился. Лумина на обруче вспыхнула и снова погасла.
У Вольфа поплыло перед глазами, он сморгнул слезу.
И внезапно понял, что улыбается.
Джошуа смутно припоминал некоторые из поданных блюд, хотя по большей части они были ему внове. Обед состоял из церемониальных кушаний, к которым детей, пусть даже посольских, никогда бы не допустили. Одни ему нравились, другие он насилу проглатывал, всякий раз напоминая себе, что все съедобное для эльяров годится и для людей.
Интересно, как сами эльяры воспринимают свою еду? Вольфу она казалась немыслимой мешаниной, в которой вкус одного компонента нередко забивает другой. Некоторые блюда были твердые, но большую часть составляли густые супы. Отдельные кушанья подавались в закрытых флаконах, их надо было вдыхать.
Ели в просторной, затемненной комнате. Светильники по стенам горели вполсилы. Перед каждым едоком располагалась полусфера, в которой возникали кушанья и куда исчезала посуда.
Эльяры ели за отдельными столиками и тихо переговаривались. Джошуа напоминал себе, что они лишены эмоций и, значит, генетически не способны изобразить встречу блудного сына. Вероятно, он один огорчился, что возвращение Таена никак не празднуется.
Сперва он думал, что здесь собрались все эльяры планеты, потом понял, что некоторые из них — только изображения.
Он тихо спросил Таена, как это делается.
— Очень просто, — отвечал тот. — Каждый сидит в кабинке, стены которой изображают обстановку обеденной залы. Перед ними стоят коммуникационные устройства, а вокруг — большие экраны. Так нам не приходится есть в одиночестве, даже если обязанности требуют от нас находиться далеко от этого места.
Вольф повернулся к Джадере:
— Допустимо ли спросить, в чем обязанности Стражей этой планеты?
— Можешь спросить, и я отвечу. Они разнообразны: начиная с того, чтобы охранять эту планету от вторжения извне, и до… до того, что привело вас сюда и о чем я расскажу в другой раз. Некоторые из нас совершают обряды.
— Обряды? — удивился Вольф. — Не знаю почему, но мы, земляне, всегда считали, что Стражи — правители, а не то, что у нас называют жрецами.
Таен изумленно вскинул щупальца.
— Но как это возможно? — спросил Джадера раньше, чем тот успел заговорить. — Как можно править, если не способен вести духовно?
— Еще как можно, — сказал Джошуа. — У нас на Земле, когда лидер оказывался еще и духовным вождем, это всякий раз плохо кончалось — мы убивали друг друга в споре, чей бог лучше.
— Я слышал об этом, — кивнул Джадера, — и всегда удивлялся. Мне объясняли, что вы, земляне, называете богом, но я понимаю это как порождение разума, не как реальность. Как можно спорить, если истина — одна?
— Как же не спорить? И книги и жизнь убедили меня, что всякий верящий в истину уверен: она открыта лишь ему и его друзьям.
— Похоже, мы обречены были воевать, — сказал Джадера.
Внимание Вольфа привлек столик неподалеку — причудливо вырезанный восьмиугольник. За ним сидел эльяр, такой древний, что его трупно-белую кожу испещряли темные пятна.
Тот поймал на себе взгляд Вольфа, раздул капюшон, коснулся кнопки и пропал вместе со столиком.
Джадера заметил его исчезновение.
— Это Сериго. Он твердо держится старых обычаев и считает, что надо было не выжидать, а начинать войну, как только мы с вами столкнулись. К тому же он потерял в боях весь свой единокровный выводок и потому видеть не может землян.
— Я тоже потерял тех, кто меня родил, — тихо сказал Вольф, — и тем не менее сижу здесь. Возможно, его истина… в чем-то ущербна.
Джадера промолчал.
— Мы чувствуем то, что вы назвали бы «стыд», — сказал Таен на земном, потом снова перешел на эльярский. — Прошу тебя, не думай о Сериго и его поведении.
Вольф пожал плечами и вернулся к еде.
Через какое-то время Джадера заговорил снова:
— Страж, выбравший тебе эльярское имя, рассказал ли его историю, поведал ли, о ком думал, давая тебе это прозвание?
— Нет, — удивленно сказал Вольф. — Я ничего не знаю.
— Странно, — произнес Джадера. — Если он еще жив и не совершил Переход, я хотел бы выяснить почему. Перед тем как дать нам взрослое имя, долго советуются. Несмышленыш изучает прошлое и либо принимает, либо отвергает предложенное.
— Вероятно, — промолвил Таен, — он сомневался, можно ли дать эльярское имя землянину, пусть даже честно ищущему Путь. Этот Страж, которого я не назову, потому что он нас оставил, был в колебаниях, и мне пришлось напомнить, что устав не запрещает подобного, пусть даже на нашей памяти такого и не случалось. Наверное, он рассказал бы историю Разящего из Тьмы позже, но тут случилась война.
