Сэр Нанпин Трегони сохранял, как и подобает истинному аристократу, скучающий вид.
— Надеюсь, все это не займет много времени, сэр, — протянул он по своему обыкновению, с легким нажимом на слове «сэр». — Через несколько минут нам приказано подняться в воздух.
— Нет, — сказал Хэл, — не займет. Вэд Фэччиа, я официально обвиняю вас, чему беру в свидетели сэра Трегони, в следующих преступлениях: краже запасов, убийстве, шпионаже в пользу врага в военное время и в государственной измене. За последние три преступления полагается смертная казнь через повешение. Вас препроводят в тюрьму, где вы будете содержаться под стражей до тех пор, пока не предстанете перед трибуналом. Воспользовавшись определенными средствами, я определил, что этот кинжал был выдан вам и ложно объявлен утерянным после того, как вы убили сержанта Ти, который застиг вас на месте преступления. Наказание, к которому вас приговорят, несомненно будет...
— Нет! — завопил Феччиа. — Это не я!
— Молчи, слизняк, — презрительно бросил сэр Нанпин. — Хоть однажды за всю свою мерзкую жизнь веди себя так, как подобает мужчине.
— Молчать? И молча отправиться на виселицу? Нет! Ни за что! Может быть, я и вор... Я сознаюсь в этом. Я просто хотел получить хоть какое-то удовольствие от жизни, да и деньги никогда лишними не были. Но убийство... Никогда. И измена тоже. Это ты шпион, Трегони. И проклятый изменник. Этот ты заставил меня выяснить, где Ти хранит свои записи и карты. И ты одолжил у меня кинжал, чтобы открыть замок в его ящике. Нет уж, сукин сын! Я не желаю болтаться на виселице за твои преступления!
— Довольно, Феччиа, — холодно оборвал его Хэл. — Все это может подождать до суда. Однако же теперь и на вас, сэр Нанпин Трегони, легло обвинение в преступлениях в высшей степени серьезных.
— Этот нечистый на руку ублюдок оболгал меня, — высокомерно отрезал Трегони. Но в глаза Кэйлису смотреть избегал.
— И как же это все произошло? — спросил Хэл. — Чем они вас подкупили? Золотом? Или своим расположением? Или обещанием выпустить из тюремного лагеря? Если вы вообще были в таком лагере, а не переметнулись на сторону рочийцев в тот самый миг, когда попали к ним в руки. Или вы с самого начала были рочийским агентом? Меня не удивил бы и такой поворот, поскольку с вашей истинной натурой я знаком с детства. И как же вы связывались с ними после того, как мы сменили местоположение и вы не смогли больше навещать своего связного?
— Я уже сказал, что это гнусная ложь!
— Феччиа, разумеется, может лгать, — согласился Хэл. — Но магия, и в особенности магия высшего порядка, не лжет. И именно магия заставила меня вызвать сюда вас с Феччиа в надежде, что он поведет себя именно так, как повел.
Трегони сокрушенно покачал головой, точно глупость Хэла очень его огорчала, а потом вскочил с места.
Его рука схватила со стола кинжал и вонзила его под ребра Феччиа. Тот вскрикнул и схватился за живот, а Трегони всем весом врезался Хэлу в солнечное сплетение. Не удержавшись, он и сам рухнул на задохнувшегося Хэла, но тут же вскочил на ноги и выбежал за дверь.
Хэл кое-как поднялся, хватая ртом воздух. Не обращая внимания на умирающего Феччиа, он побежал за Трегони.
Тот успел уже слететь по ступенькам святилища и несся к своему дракону.
— Остановите его! Стреляйте! — выкрикнул Хэл. Четверо солдат, которым он приказал быть наготове, беспомощно таращились на него, совершенно растерянные.
Выругавшись, Хэл кубарем скатился по лестнице, но Трегони уже добежал до своего дракона, вскочил в седло и, бранясь, приказал ему взлететь.
Хэл хотел крикнуть лучникам, но дыхания не хватило, и он побежал к Урагану, подтянулся к нему на спину, ухватившись за поводья, и дал дракону знак подниматься в воздух.
Дракон Трегони разбежался и взмыл вверх, в то время как Ураган, ошеломленный, только начал разбег.
Через миг оба уже находились в воздухе, набирая высоту.
Трегони направлялся к Оде, понукая своего дракона лететь во всю прыть.
Хэл, перемежая ласковые слова с приказами, принялся уговаривать Урагана, и его дракон послушно устремился за Трегони.
Кэйлис смутно осознал, что грохот осадных машин становится все громче, звучит все чаще, перекрывая еле слышные крики солдат на земле.
Штурм начался, но сейчас у него не было времени следить за ним.
Стены Оде стремительно приближались, и Трегони перелетел через них, едва не задев зубцы.
Хэл преследовал его по пятам, пытаясь вытащить арбалет.
Трегони оглянулся, понял, что у него нет времени, и направил своего дракона прямо к плоской крыше главного крепостного здания.
Он резко посадил своего зверя и соскочил на крышу, бросившись к одной из двух закрытых дверей, ведших внутрь, непосредственно в здание крепости.
Хэл изо всех сил натянул поводья, и дракон замолотил крыльями.
Кэйлис выстрелил, и болт воткнулся Трегони в ногу. Он с криком упал, но почти сразу же поднялся.
Хэл, почти ослепший от ярости, красной пеленой застилавшей глаза, вывернулся из седла, пролетев отделявшие его от крыши десять футов, и выхватил свой кинжал.
Трегони развернулся, доставая из ножен меч.
Он бросился на Хэла, и тому еле удалось уклониться от удара.
Трегони снова нанес удар, и на этот раз его клинок задел ребра Кэйлиса.
Хэл крутанулся и чиркнул кинжалом по лицу Трегони, располосовав его до кости.
— Вспомни нашу старую драку, Трегони, — прошипел он. — Вспомни ту деревяшку, которой я ранил тебя тогда, в Каэрли.
Трегони издал нечленораздельный яростный вопль и с разбегу бросился на Хэла. Он двигался очень быстро, но для Кэйлиса время словно бы замедлило ход.
Ножом он отбил выпад Трегони и с размаху ударил его кулаком в лицо.
Тот пошатнулся, со звоном уронив меч и нелепо взмахнув руками.
Его рот раскрылся, чтобы сказать что-то, но не успел — кинжал Хэла взлетел вверх, прямо ему под ребра, с хрустом вонзившись в сердце.
Трегони пискнул, как тот новорожденный дракончик, которого он мучил когда-то давно, казалось, целую вечность назад, и упал.
Рассудок вернулся к Кэйлису, хотя и не до конца, и он понял, где находится. Оставались считанные секунды до того, как на крыше окажется полно рочийских солдат, которым вряд ли нужен будет пленник — да и Хэл вряд ли дастся им живым.
В руке у него каким-то образом оказался меч Трегони, а рядом, едва ли в десяти футах приземлился Ураган, принеся с собой спасение.
В один миг он очутился в седле, а Урагану не понадобилось команд, чтобы тут же взмыть в воздух. Только они оторвались от крыши, как их накрыла чья-то тень.
