Хэл изо всех сил пнул Урагана, разворачивая его и пытаясь догнать Сэслик, но мир вдруг потемнел, превратившись в ночь и наполнившись запахом смерти. Это не замеченный им дракон, спикировав с высоты, вцепился когтями ему в плечо, в бок — и через миг все померкло.
27
В ушах у Хэла отдавался слабый плач, и он смутно подумал, что, пожалуй, все же не умер — ведь демоны другого мира радовались бы, заполучив на свой пир человека, ибо та загробная жизнь, которую он себе представлял, определенно не была полна кротких ягнят и нежных цветов.
Он лежал на песке, промелькнула в голове мысль. На влажном песке.
Плач не утихал.
Хэл попытался открыть глаза, но не смог.
Ох. Я ослеп.
Он испугался, провел рукой по голове и ощутил что-то липкое. Кровь.
Плач перешел в вой. Хэл узнал голос дракона. Он с усилием приподнялся на локте, ощупал все вокруг, обнаружил какое-то рванье. Хэл пригнул голову, потер лицо, кривясь от резкой боли, но все же стер кровь.
Теперь он что-то различал, но очень смутно, будто сквозь красную пелену.
Он сел, потом обеими руками чуть приподнял свой мундир и, не обращая внимания на боль, с силой потер глаза.
Теперь он мог видеть.
Ураган лежал рядом с ним, и он ощутил зловонное дыхание зверя. Щурясь, он протянул руку, нащупал чешую и, ухватившись за нее, поднялся на ноги. Пошатнулся, чуть не упал, но всё же удержал равновесие.
Он был где-то на пляже. Потом откуда-то справа донесся лязг битвы, он поднял голову, увидел утесы и смутно припомнил, что они вроде бы находились к западу от их плацдарма в Калабасе.
Война все еще продолжалась.
Он оглядел себя и поморщился. В боку зияла длинная рана, всего на какой-то дюйм не дотягивая до живота. Плечо тоже болело — похоже, дракон просто выдрал когтем кусок мяса.
Черный дракон располосовал ему к тому же и лоб. Кровь обильно текла по лицу, заливая глаза, и он то и дело утирался.
По крайней мере, у него на поясе остался кинжал.
Потом он вспомнил, что Сэслик больше нет, и понял, что его жизнь кончилась.
Он чуть было не рухнул обратно на песок, но спохватился.
Вот дьявол.
Все в порядке. Она погибла первой, как и хотела, отметил его рассудок, отказываясь впускать в себя боль.
Но я-то не погиб.
Это значит, что я буду мстить.
Она не хотела бы, чтобы я валялся на этом проклятом пляже. Чтобы я сдался.
Может быть, это ее дух заставил Урагана позвать его обратно оттуда, куда он уже почти ушел.
Все в порядке, подумал он снова. Если это и должно было случиться, то лучше уж так.
Ураган снова подал голос, и Хэл взглянул на него.
В одном боку дракона зияла рана, несколько шипов были с мясом выдраны из гребня, и вокруг ран запеклась зеленая кровь.
Кроме того, на боку у него было еще несколько более мелких ран. Видно было, что он боролся до последнего.
В водах прибоя Хэл заметил неподвижное тело черного дракона. Его всадника нигде не было видно.
— Молодчина, — прошептал Хэл, и в горле у него что-то булькнуло.
Ему очень хотелось лечь, отдохнуть, но он знал, что стоит ему только лечь на песок, который манил его куда сильнее, чем мягчайшая пуховая постель, и он никогда больше не встанет.
Ураган негромко курлыкнул.
— Я слышу, — сказал Хэл и побрел к передним лапам дракона. Он чуть не упал, но ухватился за шею зверя.
Ему нужно было всего лишь подтянуться и забраться в седло, но оно находилось в миллионе лиг над его головой.
Но он все же как-то сумел оказаться там, где должно было быть седло, сорванное с креплений и пропавшее. Футляр с картой и колчан с болтами все еще висели на своих кольцах, но сам арбалет исчез.
Поводья болтались слишком далеко от него. Он потянулся за ними, и его тут же пронзила боль. Хэл чуть не закричал, но быстро приказал себе терпеть.
— Все в порядке, — повторил он еще раз. — Поднимайся, Ураган.
Дракон заскулил, но поднялся на лапы. Хэл хлопнул поводьями, и снова боль объяла огнем плечо и бок. Ураган тяжело двинулся вперед, сначала медленно, потом чуть быстрее, и каждый раз, когда его лапа ступала на землю, по телу Кэйлиса прокатывалась новая волна боли.
Он услышал крики, поднял глаза и увидел на вершине скалы горстку солдат. В глазах у него было темно, и он не мог разобрать, чьи это солдаты, но тут неподалеку описала дугу одна стрела, потом еще несколько, и он понял, что это рочийцы.
Ураган взвился в воздух, но сил не хватило, и он снова плюхнулся наземь, потом, всего в нескольких шагах от края воды, оторвался от земли, волоча лапами по волнам.
— Давай же, — прошептал Хэл. — Поднимайся.
Ураган повиновался, мало-помалу набирая высоту, и Хэл смог оглядеть берег.
В нескольких милях виднелся Калабас, черные точки кораблей, уходящих в море, другие корабли, объятые пламенем, люди в шлюпках и яликах.
Дирейн был разбит, дирейнцы отступали. Последние солдаты пробивались к берегу, чтобы покинуть полуостров.
Если бы Хэл отважился полететь туда, где он мог бы приземлиться? Остановится ли какой-нибудь из кораблей, чтобы подождать его? Он готов был поклясться, что ни один корабль не станет брать на борт его дракона. Он вгляделся в морскую синь, но не увидел никаких следов ни «Авантюриста», ни кораблей других звеньев.
— Ты и я, — сказал он, хлопая поводьями по правому боку дракона. Ураган послушно повернул на юг, в открытое море, медленно работая крыльями и постепенно теряя высоту.
Хэл почувствовал, что у него слипаются глаза, но усилием воли снова раскрыл их. Если он заснет, то неминуемо свалится, а они летели больше чем в тысяче футов над водой.
Он нащупал футляр с картой, открыл его и вытащил оттуда компас. Только не уронить его в воду, только не упустить. Он повесил его на шнурке себе на шею.
Он прекрасно знал направление и принялся разворачивать Урагана, пока голова зверя не стала смотреть на восток.
На Ланданисские острова.
Перед глазами у него стоял кровавый туман, и он снова протер их, едва держась на спине Урагана, но все так же упрямо отказываясь поддаться боли. Он стал обдумывать месть, но так недолго было и заснуть, а сон сейчас был равносилен смерти.
Все, что могло удержать его в живых, — это боль, поэтому он потянулся навстречу своей муке, сидя на спине дракона, тяжело летевшего над морем.
Внизу была вода, гостеприимная, милосердная вода, обещавшая загасить огонь, бушующий в его теле. Они упадут и будут вечно носиться по волнам морских течений, и их плоть обглодают пестрые тропические рыбы, а белые кости отполируются до блеска соленой морской водой, которая станет переворачивать, переворачивать, переворачивать их скелеты...
