Парочка выглядела разочарованной.
— Нам тоже неизвестно ее местоположение, — сказал Фрафас. — Но однажды мы услышали о ней и решили, что должны посвятить жизнь тому, чтобы попасть туда с нашими друзьями.
— Почему это так важно? — спросил Дилл.
— Легенда гласит, — начал Фрафас, — что люди нашей культуры покинули древнюю Землю… вместе со слонами, с которыми они всегда работали, чтобы обрести свой дом на планете, такой же жаркой и покрытой джунглями, как и местность, откуда они пришли. Но там никто не охотился бы на их друзей ради их шкур, бивней или… или просто ради чудовищного удовольствия убить кого-либо больше себя. Рассказывают, что они нашли такой мир и назвали его Коанду. Они осваивали его, стараясь сохранить его в первозданном виде, какой была их родина, пока ее не разорили, и затем отправили экспедиции обратно на Землю, чтобы привезти к ним диких слонов. Потому-то, гласит сказание, слоны столь редки, и встретить их можно разве что в цирках, которые соглашаются работать с нами, да еще кое-где в окрестностях Конфедерации. Таков мир, который мы ищем, как искали до нас наши родители, а до них — их родители.
Дилл собирался, было, ляпнуть очевидное, но вдруг осознал, что он не настолько скотина. Они с Гарвином переглянулись.
— Полагаю, — произнес Гарвин, — вы вели расспросы с момента прибытия на Гримальди?
— Расспрашивали и сверялись со звездными каталогами, — ответил Сунья. — Но безуспешно.
— Все нормально, — влез Дилл, удивив Гарвина и самого себя. — Коанду где-то там… И мы найдем ее или, по крайней мере, выясним, где она находится. Возможно, когда… если… мы доберемся до Центрума, то посмотрим, не сохранились ли исходные записи Конфедерации.
Сунья посмотрел на партнера:
— Видишь? Я знал, что нам повезло, еще когда мы только увидели, как этот корабль спускается с небес.
Янсма и Дилл передали зверей и их погонщиков Лир и направились обратно к кораблю.
— Тебе никто не говорил, что ты сентиментальный олух? — поинтересовался Гарвин.
— А ты, конечно, наоборот? — парировал Бен.
Гарвин и Монтагна наблюдали, как две длинноволосые женщины и длинноволосый мужчина с внушительными усами гарцевали верхом, перекатывались и кувыркались на лошадиных спинах, будто лошади стояли неподвижно, а не текли с плавной грацией, словно молоко, сквозь обручи и вокруг арены.
— Я собираюсь научиться этому, — твердо заявила Монтагна. — Неважно, насколько это трудно.
— Ты справишься, — ляпнул Гарвин. Девушка улыбнулась ему, рефлекторно придвинувшись ближе. Они поймали себя на этом и шагнули в стороны.
Наездник, Руди Квиек, спрыгнув с лошадиной спины, дважды перекувырнулся в воздухе и приземлился перед парочкой.
— Разве мои верные не чудесны?
— Чудесны, — согласился Гарвин. — А в чем хитрость?
Квиек выглядел уязвленным.
— Никаких хитростей. Мои кони, мои верные, принадлежат к особенному, очень редкому семейству, которое выращивают всего несколько ромалэ на изолированных планетах и почти никогда не показывают на публике. И у меня лучшие представители породы. Аттракцион настолько необычный и такой отлаженный, что ваш цирк должен быть просто счастлив подписать с нами контракт. Ведь это удвоит, если не утроит сборы.
— Да, — бесстрастно произнес Гарвин.
— Надеюсь, — вступила Монтагна, — вы не станете возражать, если я попрошу одну из ваших лошадей поднять ногу?
— Ах, — воскликнул Квиек, — дама не только красива, но и умна!
— Да нет, — откликнулась Монтагна. — Мне просто показалось, что я заметила металлический блеск, когда ваш конь запрыгивал на ту стойку.
— И снова «ах», — вздохнул Квиек. — Я должен работать с животными. Вынужден признаться, я несколько облегчил задачу моим бедным лошадкам.
— Чем? — ухмыльнулся Гарвин. — Маленьким антигравом в каждой подкове?
Квиек поклонился.
— Вижу, у меня не будет секретов от вас, бригадир. Может, нам стоит переместиться в ваш кабинет, отпробовать ракии, которую мы привезли с собой, и обсудить, каким образом я с моими женами и вы будем вместе работать?
Гарвин кивнул:
— Извини, Дарод, но приглашение на ужин в городе, похоже, отменяется. Мне предстоит изрядно поторговаться сегодня ночью.
— Я не собираюсь садиться на эту зверюгу! — бушевала молодая женщина.
— Но почему, моя темпераментная малышка? — терпеливо поинтересовался крохотный и какой-то истощенный на вид человечек по имени Нокс, цирковой хореограф. — Нам обещали, что они не едят людей.
— Не буду, потому что… потому что у них повсюду волосяные шипы, а я не хочу, чтобы моя попка превратилась в подушечку для булавок!
Моника Лир, стоявшая рядом с Гарвином у выхода из корабля, пробурчала:
— Все они такие. Все эти чертовы три десятка этих чертовых статисток. Они не будут то, они не будут это. Им наплевать на то, что говорится в контракте, у них в комнате слишком жарко, у них в комнате слишком холодно, слишком близко к лошадям, слишком… арррргх! Шеф, умоляю: дайте мне их всех на недельку, и, обещаю, те, которые останутся, перестанут распускать нюни раз и навсегда.
— Ну-ну, — попытался успокоить ее Гарвин, пряча улыбку. — Мы должны делать скидку на артистический темперамент.
— До левой сиськи мне их темперамент! — рыкнула Моника. — Все, что от них требуется, это вертеть своими хорошенькими задницами, улыбаться так, как будто они знают, какое нынче число, и создавать гребаный контраст клоунам.
— О чем и речь.
— Итак, Адель, — Нокс все еще сохранял спокойствие, — мне действительно не хочется на вас давить… Но если вы не примете это назначение, нам придется придумать для вас что-нибудь другое.
— Все, что угодно! — бушевала блондинка. — Все, что угодно, кроме этого!
— Хе… хе… хе… все, что угодно? — неожиданно в поле зрения возник Ристори в длинном черном дождевике и шляпе. — У нас, хо-хо, у нас есть небольшая сценка… — Профессор выставил правую ногу в мешковатой штанине. Затем показалась еще одна правая нога, а первая оказалась муляжом. — Сценка, сценка, — продолжал он, — презабавнейшая. Может, несколько взрослая, несколько взрослая для нашей молодежи. Там мы с тобой женимся, женимся навеки, на вечное блаженство. Я выкатываю тебя на арену в брачной постели и затем, совершив омовение, омывшись, умывшись, с пением забираюсь к тебе в кровать, и мы обнимаемся. Затем ты нечаянно обнаруживаешь, что с нами в постели оказались двое, может, трое моих друзей… лилипутов… которых я пригласил…
— Стоп! — взвизгнула Адель. — Ни слова больше! Ладно, Нокс, я согласна оседлать вашего долбаного слона.
— Видишь, — сказал Гарвин Лир. — Существует несколько способов достать пробку из, гм, бутылки.
