У меня на языке вертелся другой вопрос: если наша миссия будет мирной, то почему все женатые уланы и уоррент-офицеры остаются здесь?
— Легат, у нас нет времени на болтовню, — проворчал полковой проводник. — Домициус хочет, чтобы вы выступили ускоренным маршем и достигли Ренана в течение трех дней. Посол и пехотная рота уже ожидают вас там.
Я не смог добиться от него большего. Поблагодарив его (боюсь, не слишком искренне), я направился к баракам эскадрона Пантеры.
Там царила неразбериха, сопровождавшаяся гулом проклятий: люди неожиданно лишались привычного казарменного уюта. Уланы из моей собственной колонны, получившие приказ последними, а следовательно, имевшие меньше времени для сборов, ругались громче и усерднее остальных.
Перед бараком выстроился ряд повозок с уже запряженными волами, куда непрерывным потоком загружались вещи и провиант.
К счастью, со мною остался эскадронный проводник Биканер, обе жены которого несколько месяцев назад отправились в родные края, чтобы пройти ритуал очищения, и должны были вернуться не раньше, чем через год.
Находясь посреди этого хаоса, он был растерян и даже приказы выкрикивал неуверенно. Женатые уланы, довольные или рассерженные в зависимости от своего характера, отбывали в свои новые эскадроны, а новоприбывшие входили или въезжали в наше расположение с пожитками в руках или в седельных сумах.
Я остановил одного улана, приказав ему сложить мои вещи в сумки, лежавшие под кроватью, поставить Лукана и Кролика под седло и навьючить двух сменных лошадей.
Затем я принялся помогать эскадронному проводнику Биканеру, делая вид, будто руковожу сборами, но на самом деле стараясь как можно меньше мешать ему. За годы службы в полку ему не раз приходилось заниматься передислокацией, а я делал это лишь однажды, да и то на учениях в лицее.
Как ни странно, но через полтора часа мы выстроились на плацу вместе с повозками, нагруженными нашей амуницией и запасом продовольствия для путешествия. Нас сопровождала горстка поваров, кузнецов, погонщиков и квартирьеров из эскадрона Солнечного Медведя — группы снабжения и поддержки полка.
Появился домициус Херсталл. После того как я скомандовал своим людям «смирно», он коротко обратился к ним. Они отправляются нести новую и, возможно, трудную службу. Они должны подчиняться легату а'Симабу как командиру эскадрона, следуя всем правильным и разумным приказаниям (формулировка показалась мне довольно необычной), а также соблюдать бдительность по ту сторону гор и благополучно вернуться по окончании службы.
Это была самая невыразительная речь, которую мне когда-либо приходилось слышать.
Затем капитан Ланетт вручил мне пакет из промасленной бумаги, где лежали приказы, домициус Херсталл принял наш прощальный салют, и мы выехали из расположения Мехулского гарнизона в сторону Ренана.
В свое время у меня ушло полтора дня неторопливой езды, чтобы добраться от Мехула до Ренана. Эскадрону же на это понадобилось трое суток ускоренного марша. Разумеется, верна старая истина: «Чем больше народу, тем длиннее дорога», но наше движение к тому же сильно замедлялось поклажей и повозками. Я был рад, что мы не путешествуем с семьями и пестрой толпой приблудных душ, обычно сопровождающих любую армию на марше.
Я чувствовал, что творится что-то странное, но не мог понять, в чем дело. Тяжело было размышлять над этим вопросом, одновременно изображая жизнерадостность и поддерживая бравую выправку перед людьми, не подозревавшими о ненормальности нашего положения. В конце концов я придумал приемлемую ложь: домициус Херсталл, без сомнения, уже давно знал о возможности такого назначения, но преподнес его как неожиданность, поскольку хочет проверить готовность полка к быстрой передислокации, например, в случае войны с Майсиром. Это сняло напряжение, но шепотки вроде «почему эскадрон Пантеры такой особенный — разве мы не могли оставаться счастливым дерьмом в задних рядах?» стал заметно громче.
В свете того, что произошло потом, мое объяснение выглядело особенно абсурдным, поскольку между Нумантией и огромным королевством Майсир уже давно царил мир, и наше соперничество проявлялось только в торговле.
Эскадронный проводник Биканер искоса поглядывал на меня. Я попросил его выехать перед колонной вместе со мной и спросил, нет ли у него лучшего объяснения. Как истинный уоррент-офицер, он трижды отвергал всякое сомнение в моих словах, но наконец усмехнулся и согласился: да, все не так просто.
— Вы должны поверить, сэр... домициус Херсталл был удивлен этим приказом не меньше остальных. Что бы ни произошло наверху, он к этому не причастен. Я знаю его с тех пор, как он стал капитаном, и в нем нет ни капли лукавства.
Я решил, что искренность будет лучшим оружием.
— Тогда я задам вам тот же самый вопрос, который хотел задать капитану Ланетту и задал полковому проводнику Эватту, не получив вразумительного ответа: почему меня поставили командовать эскадроном?
Наступила долгая пауза, заполненная лишь шелестом жаркого ветра в листьях придорожных деревьев, да негромким постукиванием копыт.
— Не хочу отвечать сэр, ничего толком не зная. У меня есть только догадки, а это говорит не в пользу полка.
— Я не стану приказывать вам, Биканер, но ваша задница... и задницы всех остальных уланов нашего эскадрона, включая и мою, находятся в одной корзине. Думаю, мне понадобится любая помощь, которую я смогу получить, даже если она будет похожа на ложное пророчество самого низкого пошиба.
— Хорошо, сэр. Вы задали вопрос. Я не имею понятия, что нас ожидает, но есть старая армейская поговорка: когда мост на пути ненадежен, посылай вперед тех, о ком потом меньше всего пожалеешь, чтобы они испытали его на прочность.
Поговорка Биканера не удивила меня. Я уже почти не сомневался в том, что назревают крупные неприятности и полк избрал наиболее подходящего жертвенного агнца на алтарь бога войны. Я поблагодарил эскадронного проводника за пищу для размышлений, но не стал развивать эту тему. Его моральный дух был для меня гораздо важнее, чем состояние любого из моих людей, и я не был заинтересован в его дальнейшем расстройстве. Груз ответственности лежал на моих плечах. Мой отец неоднократно повторял: «Если хочешь носить плащ командующего, то помни, что нет одежды тяжелее, и эта ноша по плечу лишь настоящему мужчине».
Мы достигли Ренана и сразу же направились к баракам, где согласно полученным мною приказам нас ожидала пехотная рота. Они были на месте — сто двадцать человек из Куррамской Легкой Пехоты. По словам эскадронного проводника Биканера, они не считались лучшими солдатами, но и далеко не самыми худшими.
— Поначалу у них будут проблемы, так как они не имеют опыта в стычках с хиллменами, — добавил он. — Но они быстро научатся, если захотят выжить, иначе на горных склонах прибавится новых костей.
Рота была полностью укомплектована офицерами под руководством капитана Меллета, который производил впечатление надежного служаки, не скорого в нападении, зато прочного в обороне. Он не выказал удивления тем, что я, уступавший ему в чине, назначался командующим экспедицией; лишь выразил надежду, что я не стану отдавать распоряжений пехотинцам через его голову. Я заверил его в том, что несмотря на мою молодость мне знакомо понятие армейской субординации. Потом я поинтересовался, где остановился наш новый начальник, новый полномочный посол на территории Спорных Земель, чтобы обратиться к нему с рапортом.
