— Верно. Но то был заранее рассчитанный ход, в отличие... в отличие от некоторых, — Тенедос сел и потер лоб, напряженно размышляя. Затем он встал.
— Мне пора идти на семинар — объяснять престарелым домициусам, каким образом Погодная Магия может помочь выиграть сражение за пятнадцать минут. Продолжим наш разговор позже. Ах, да, — он подошел к столу и вынул кожаный мешочек. — Здесь достаточно золота, чтобы от души напоить твоих хороших друзей за ту огромную услугу, которую они тебе оказали.
— Нет, сэр, благодарю вас, — возразил я. — У меня есть свои деньги, а если их окажется мало, я продам свой меч.
— Хорошо. Будем считать этот прискорбный эпизод забытым. Но больше не отправляйся в подозрительные места с людьми, имеющими скверную репутацию, — по крайней мере, без крайней надобности. Не знаю, где я найду тебе замену.
Мне хотелось спросить Тенедоса, какое место он наметил для меня в своих планах, но потом усомнился, понравится ли мне ответ... если Тенедос вообще знает его. Я отсалютовал и вышел из комнаты.
Йонг ухватил меня за затылок и притянул мою голову к себе. Его речь была медленной и нечеткой, поскольку он был сильно пьян. Я находился не в лучшем состоянии. Хотя я ограничился лишь полудюжиной бокалов бренди, привычка к трезвости на этот раз обернулась моей слабостью.
Карьян пытался убедить служанку из таверны в том, что ей совсем не хочется спать одной, а трое приятелей Йонга, опасные и скользкие типы, с которыми он познакомился в своих странствиях по никейским борделям, распевали балладу — на самом деле, три баллады, так как ни один из них не понимал, что вопит его сосед.
— Знаешь, нумантиец, — пробормотал Йонг, — я собираюсь держаться поближе к тебе.
— Влюбился, что ли?
— Не остри. Я серьезно.
— Хорошо. Будь серьезным.
— А знаешь почему?
— Не знаю.
— Потому что ты будешь генералом, а я никогда не служил с настоящим генералом.
— Пусть Вахан благословит твои слова.
— Не знаю, блаас... благословение это или нет. Но ты не дал мне закончить. Либо ты станешь генералом, либо умрешь из-за какой-нибудь глупости, о которой потом будут слагать легенды. В общем, так или эдак, я хочу видеть, что будет дальше.
Он снова наполнил наши бокалы, так, что бренди потекло на стол.
— Ну-ка, выпей залпом. Ты пьешь не так, как подобает генералу.
Я поежился и выпил.
На следующее утро мне казалось, что лучше бы Малебранш убил меня. Карьян находился не в лучшем состоянии, но черт бы с ним! Ему не надо было, подобно мне, встречаться во второй половине дня с прекрасной графиней. К счастью, я договорился с адъютантом и получил отгул на этот день, чтобы исполнить обещание, данное Маран.
Я выпил полгаллона воды, надел тренировочный костюм и побрел на площадку для спортивных занятий. Пробежав четыре круга (при этом меня трижды стошнило), я отправился в полковую баню и парился полчаса, а затем нырнул в бассейн с самой холодной водой, которую только смог найти.
Я отправился на кухню и уговорил поваров приготовить мне бокал сока из жгучих фруктов и омлет из трех яиц с самыми острыми специями. После этого, и чашки чая из целебных трав, у меня появился слабый шанс дожить до свидания с Маран.
Я передал подбежавшему слуге поводья Лукана и вошел в ресторан. Мне показалось, что будет лучше явиться в штатском: мундир Золотых Шлемов слишком выделялся и для моих целей не подходил. Я показал привратнику записку Маран, и он почтительно поклонился.
— Наверх, сэр. Третья дверь. Вот ключ.
Я поднялся по лестнице, понимая, что за это время меня не мог заметить никто из посторонних. Мне начинало казаться, что репутация этого заведения основана на чем-то большем, чем кулинарное искусство.
Я постучал в дверь, вставил ключ в замочную скважину и вошел в тот момент, когда изнутри донесся приглушенный смех.
Комната была маленькой, примерно десять на двенадцать футов, с высоким потолком и другой дверью в дальнем конце. В центре стоял столик, накрытый на двоих. Вдоль стен располагались кушетки, достаточно широкие, чтобы служить кроватями, а рядом с одной из них находился буфет с богатым ассортиментом винных бутылок. Толстый, мягкий ковер, пружинивший под моими ногами, вполне мог служить матрацем.
На одной из кушеток сидела Маран в обществе незнакомой женщины. Между ними стояла бутылка вина, погруженная в ведерко со льдом. Когда я вошел, обе встали.
— Ага, значит, это и есть наш бравый капитан? — произнесла незнакомка.
Я поклонился.
— Дамастес, — сказала Маран, — это моя самая лучшая подруга, леди Амиэль Кальведон.
Даже на мой предубежденный взгляд, леди Кальведон обладала не меньшим очарованием, чем Маран. Она была выше подруги и, несмотря на худобу, обладала большой грудью, выпиравшей из низкого выреза шелковой рубашки на крестьянский манер, заканчивавшейся у середины бедра. У нее были сильные ноги танцовщицы с великолепно развитой мускулатурой. Ее темные волосы кудрявыми волнами ниспадали на плечи.
— Амиэль добровольно вызвалась оказать нам огромную услугу, — продолжала Маран.
— Вот как?
— Я — ваша «ширма», — томным голосом произнесла Амиэль. Она изучающе смотрела на меня, и я чуть было не покраснел, впервые осознав, какие чувства может испытывать хорошенькая женщина в комнате, полной мужчин. Мне показалось, что сейчас она вытащит линейку, попросит меня спустить штаны и измерит длину моего члена.
— Дамастес, — нараспев продолжала она. — Дамастес Прекрасный, так я буду вас называть.
— Благодарю вас, леди.
— Учитывая то, что я делаю для вас, и в какую ужасную цену это обойдется для моей репутации, вы можете называть меня просто Амиэль.
Пока я стоял с озадаченным видом, она подняла свой бокал, осушила его, наклонилась и поцеловала Маран в губы. Затем взяла сумочку и направилась к другой двери.
— Меня не будет до четырех, детки. Можете развлекаться.
Она вышла.
Маран хихикнула. Я увидел, что бутылка с вином наполовину пуста, а щеки графини немного раскраснелись. Одета она была консервативно — в бриджи для верховой езды и блузку свободного покроя. Она сняла сапоги, и теперь они лежали на полу вместе с курткой и шарфом.
— Может быть, ты объяснишь мне, в чем дело?
— Только после того, как ты поцелуешь меня.
Я заключил ее в объятья, и наши губы слились в поцелуе. Это продолжалось очень долгое время.
Наконец я оторвался от нее.
— Если так пойдет и дальше, я не услышу никакого объяснения, — выдохнул я. — Что такое «ширма», и что мы делаем с репутацией леди... Амиэль?
