— Примите мои поздравления, ваше величество, — сказал я.
— И ты веришь во все это? — насмешливо спросил Тенедос.
— Ну... я не вижу никаких причин сомневаться... Да, мой государь, верю. Разве я ошибаюсь?
— Вот теперь понятно, — продолжал император, — почему искусство магии дается лишь немногим избранным, способным проникнуть за покрывало слов и увидеть правду.
Я заморгал, недоумевая, чем вызывала такая отповедь.
— Король Байран прислал нам подобное послание. Он буквально готов ползти на коленях от самой границы. Он унижается перед нами, — сказал Тенедос. — Почему?
— Быть может, он опасается спровоцировать вас?
— Возможно, — холодно согласился император. — А может быть, он тянет время, чтобы успеть создать могучую армию. Или замышляет застать нас врасплох неожиданным нападением. Моя магия ощущает что-то непонятное, надвигающееся с юга. Впрочем, быть может, собака зарыта в болтовне насчет встречи на высшем уровне. Как часто в прошлом под знаменем мира в государство вторгалась война?
Тенедос едва сдерживал кипящую внутри ярость.
— История содержит немало примеров подобного предательства, ваше величество, — подтвердил я.
— Отлично, — сказал император. — Байран предпочитает нарядиться в шелковую тогу миротворца. Мы последуем его примеру. Дамастес, надеюсь, ты не забыл, что должность верховного главнокомандующего всех наших армий вакантна со времени смерти генерала армии Протогенеса?
Разумеется, я ничего не забыл. Об этом судачили в офицерских клубах по всей Нумантии. Все сходились во мнении, что император оставил эту должность для себя. Бывалые офицеры недовольно ворчали, что она гораздо важнее, чем кажется, добавляя, что у короля, пытающегося руководить всем, в результате ни до чего не доходят руки. Я не обращал на эти разговоры никакого внимания — император и так повелевал всей армией, занимая или не занимая эту должность, ибо мы, военные, дали ему клятву верности. Среди людей в форме было очень мало глупцов, желавших вернуться к пустозвонству недалекого прошлого.
— Завтра утром будет оглашен декрет о твоем назначении на эту должность, — сказал император. — Я еще внимательнее займусь проблемами Майсира, и для того, чтобы изучить их досконально, мне придется часто бывать в других мирах и временах. Я хочу, чтобы армия оставалась четким, отлаженным механизмом. Не сомневаюсь, что ты как первый трибун это обеспечишь. Я преклонил колено.
— Поднимись с пола, дурак! — воскликнул император, улыбаясь. — На самом деле я лишь наградил тебя дополнительными хлопотами... Но все же я хочу, чтобы ты в первую очередь продолжал заниматься созданием Имперской гвардии. Не сомневаюсь, рано или поздно она нам потребуется. И более мощная, чем я предполагал первоначально.
Послушно встав, я отсалютовал императору. Тот рассеянно кивнул, отпуская меня. Пятясь, я отошел к двери и, пошарив за спиной, нащупал ручку. Выходя из кабинета, я обернулся и успел увидеть, как помрачнело лицо императора. Он держал гелиограмму в обеих руках.
— Ублюдок! — бормотал Тенедос. — Трусливый ублюдок! Ты хочешь все испортить!
Вероятно, дилова — единственный сорт колбасы, запрещенный за непристойный вид. Лет за сто до моего рождения Совет Десяти, вечно некомпетентные правители Нумантии, предмет постоянных насмешек населения всей страны, оглянулся вокруг, ища, на чем бы выместить свою злость. Внимание бездарных глупцов привлек новогодний праздник.
Нумантия испокон веку отмечала Новый год с первым пробуждением весны. На целый день прекращались все работы, приостанавливалось действие почти всех законов. Господа переодевались в простых крестьян, крестьяне в господ. Мужчины становились женщинами, женщины мужчинами, и нередко новая одежда начинала диктовать новый образ поведения.
Одним из символов праздника была дилова. Увидев эту колбасу, сразу становится понятно, что Совет Десяти не был начисто лишен мозгов. Она приготовляется из мяса цыплят, яичного желтка, хлебных крошек, соли, перца, петрушки, лука-резанца, тимьяна и специй. Все составляющие хорошенько перемешиваются, после чего осторожно набиваются в оболочку длиной десять дюймов и два дюйма в диаметре. С одной стороны оболочка перетягивается бечевкой, другой конец чуть приплющивается и тоже перевязывается так, чтобы содержимое слегка торчало. В результате получается нечто очень похожее на мужской член. Колбаски варятся, затем немного коптятся, после чего их жарят на углях уличные торговцы. Сходство усиливается специальной булочкой в виде кренделька, закрученного с двух сторон, с которой подается дилова. Для вкуса колбаска поливается адски жгучим белым соусом из гермонасского перца, после чего ее можно есть.
Совет Десяти попытался запретить не только новогодний праздник, но и все его символы. В результате стражники и чиновники разогнали благородных господ по домам, а тем временем толпы простолюдинов подняли бунт, разгромив все вокруг. На следующий год о запрете уже никто не вспоминал, и снова наступала полная анархия.
— До Нового года остается три дня, — объявила как-то вечером после ужина Маран. — В этом году мы будем отмечать его так, как никогда прежде.
Губы Амиэль тронула улыбка, чему мы очень обрадовались. Молодая женщина старалась изо всех сил вернуть свою былую веселую беззаботность, но удавалось ей это редко.
Маран сдержала свое слово, и служители закона набросились на Пелсо стаей назойливых хорьков. Похоже, ловелас оказался к этому не готов, так как он поспешил вместе со своей дамой сердца покинуть столицу и временно укрыться в Бала-Гиссаре.
— Полностью с тобой согласен, — тотчас же заявил я, но сразу опомнился: — Однако возникнут определенные проблемы.
— Проблемы существуют только для того, чтобы их решать, — величественным тоном промолвила Маран.
— Превосходно. Разбирайся вот с этой: в Никее существует достаточно людей, не питающих к нам добрых чувств.
— Ты имеешь в виду Товиети, — догадалась Маран.
— Да. Так что, если мы выйдем на улицу, за нами будет тащиться, гремя оружием, длинная свита телохранителей. Извини.
— Гм, — задумчиво произнесла моя жена. — Ну, а ты что предлагаешь?
— Почти ничего, — признался я. — Во-первых, думаю, мне придется работать до темноты. А потом можно будет пригласить с десяток самых близких друзей на ужин. С балкона нам будут видны река, праздничный фейерверк и магические явления.
— Как заманчиво! Графиня Кальведон, — обратилась Маран к Амиэль, — будь свидетелем, что мой супруг, когда-то весельчак и балагур, с годами превратился в скучного зануду.
— В скучного зануду? — насмешливо переспросил я. — Умоляю, о чем это ты?
— Взгляни на себя в зеркало, — презрительно бросила Маран. — Пойдем, Амиэль. Как всегда, спасать положение придется нам, женщинам.
Она взяла Амиэль под руку, и подруги величественно удалились.
