— Да, ваше величество, думаю, можно. Но мне нужна помощь.
Лицо Тенедоса просветлело.
— В Каллио должен воцариться мир, и в самое ближайшее время. Итак, чем я могу облегчить стоящую перед тобой задачу?
Я рассказал ему о том, что мне было нужно: сотня опытных соглядатаев, способных найти ответы на интересующие нас вопросы. Тогда мы смогли бы нанести удар в самое сердце безумия.
— Я дам тебе даже больше, чем ты просишь, — мрачно произнес Тенедос. — Я пришлю в Каллио Кутулу со своими людьми.
От него не укрылось мое изумление.
— Я же сказал, что в Каллио необходимо навести порядок, — повторил он. — Времени осталось в обрез.
— Что-нибудь случилось? — встревожился я, решив, что со времени моего отъезда в Никее произошли какие-то значительные события.
— На твой вопрос ответить прямо я не могу, — сказал император. — Разговор одних волшебников могут подслушать другие. Но я дам тебе подсказку: судьба Нумантии лежит за Спорными Землями. И мы должны быть готовы встретить ее.
Я начал было что-то говорить, но Тенедос остановил меня, подняв руку.
— Достаточно. Кутулу отправится из Никеи, как только будет готов. Я распоряжусь, чтобы быстроходное судно доставило его вверх по реке до Энтотто. Оттуда он со своим отрядом поспешит верхом, без обоза.
— Я прикажу двум эскадронам Юрейских Улан встретить его на границе Каллио и сопровождать до Полиситтарии.
— Не надо, — сказал император. — Расставь их вдоль главной дороги для отвлечения внимания. У Кутулу будет собственное войско. Завтра с рассветом я пошлю гелиограмму в Ренан; 10-й Гусарский полк отправится на юг и присоединится к Кутулу в Энтотто. Прибыв в Каллио, гусары поступят в твое распоряжение.
Я ошеломленно заморгал. Как и Юрейские Уланы, 10-й полк считался элитой в войсках Нумантии. То, что император оголял Юрей, где гусары несли службу, защищая провинцию от набегов воинственных горцев, подкрепляло его слова о серьезности положения.
— Дожидаясь прибытия Кутулу, ты должен непременно сделать одно дело, — продолжал император. — Разыщи кого-нибудь из местных колдунов, кто занимал высокую должность в совете Чардин Шера. Спроси у него, почему нашей магии не удается предсказывать то, что должно произойти в Каллио. Я хочу получить ответ на этот вопрос, и меня не интересует, в мягкой или грубой форме ты его задашь. Ты понял, что я имею в виду?
— Да, император.
Я услышал, как отворилась и закрылась дверь, и император посмотрел «мне за плечо», куда-то за Чашу. На мгновение его брови взметнулись вверх, выражая удивление, но он тотчас же совладал с собой.
— Что-нибудь еще, Дамастес?
— Нет, ваше величество.
— В таком случае, прошу меня извинить. Сейчас я должен отправиться на одно очень важное заседание.
Покачав головой, я встал, вытягиваясь в струнку. Серебряное зеркало затянулось серой пленкой, но, несмотря на огромное расстояние, я успел услышать негромкое хихиканье.
Я никогда не слышал, чтобы супруга императора, баронесса Розеина, хихикала. Если быть точнее, у нее был очаровательный, чувственный грудной смех, которым я прямо-таки наслаждался. По всей вероятности, я ошибся, потому что лишь очень злой человек может считать, что мужчина, встречающийся в столь поздний час в своих личных покоях с женщиной, не являющейся его женой, не может не помышлять о разврате. С другой стороны, я вспомнил об одержимости Лейша Тенедоса, когда он еще был холостым, затаскивать в свою кровать всех окрестных красавиц. Меня восторгало то, как успешно баронесса Розеина справлялась с подобными наклонностями своего супруга, особенно после того, как он взошел на престол. Правда, в последнее время до меня стали доходить слухи, что Тенедос недоволен своей женой, не принесшей ему наследника, но лично я ничего подобного не замечал.
Впрочем, не имело никакого значения, была ли та женщина, чей смех я услышал, Розенной или кем-то еще — император вправе вести себя так, как ему заблагорассудится, и мне не было до этого никакого дела.
Я задержался на этой мелочи, к тому же, возможно, объяснявшейся просто игрой моего воображения, потому, что не хотел думать о главном.
Судьба Нумантии находится за Спорными Землями. К югу от Кейта раскинулся Майсир, вотчина великого короля Байрана. Испокон веков Нумантия и Майсир жили в мире, но Тенедос однажды сказал мне:
— Короли всегда смотрят дальше границ своих владений. Лично я так поступаю; почему же мне ждать иного от других?
Но Майсир огромен, по площади почти в полтора раза больше Нумантии, его населяют миллионы людей разных национальностей, у него могучая регулярная армия. Я не знал, что хуже — виды короля Байрана на Нумантию или же стремление императора Тенедоса расширить границы своих земель.
Вдруг все предстало передо мной в мрачных тонах. Во-первых, император изменяет своей супруге, далее, со стороны Майсира надвигается какая-то беда... Оставалось только надеяться, что я ошибаюсь.
Фи! — как говорит Тенедос в минуты крайнего недовольства. Иногда нужно думать, а иногда лучше отключать рассудок, не давать хода мыслям.
Маран спала, устроившись на своей половине просторной кровати под высоким балдахином, украшенной бронзой. Во сне она выбросила ногу из-под одеяла, и я задержал восторженный взгляд на восхитительных изгибах щиколотки и бедра, лежащих на шелковой простыне и освещенных двумя горящими свечами. Дверь приглушенно захлопнулась, и Маран перекатилась на спину, опуская руку вниз. На ее губах заиграла улыбка.
Я вспомнил игру, в которую мы с женой играли время от времени. Этой игре научила меня Маран, а она, в свою очередь, узнала ее от своей лучшей подруги Амиэль, графини Кальведон.
Бесшумно раздевшись, я прокрался к одному из наших сундуков, так и не разобранных после приезда. Отыскав в нем четыре длинных шарфа, я сделал на конце каждого по петле и накинул их на запястья и щиколотки спящей.
Сначала я осторожно развел ей руки. Если Маран и проснулась, то не показала виду. Правда, ее улыбка стала еще шире.
Быстро привязав запястья к стойкам кровати, я схватил одну ногу и поднял ее так, что ягодицы Маран приподнялись над простыней. Обмотав шарф вокруг верхней части спинки, я ловко затянул узел.
Тут уж Маран соизволила проснуться. Она начала сопротивляться, вырываясь из моих рук, но я схватил другую ногу и так же стремительно привязал ее к противоположной стороне спинки кровати.
Маран широко раскрыла глаза.
— Теперь ты полностью в моей власти, — прошипел я, подражая злодею со сцены.
Она открыла было рот.
— Только попробуй крикнуть, и я буду вынужден заткнуть тебе рот кляпом!
Высунув язык, Маран медленно провела им по губам, дразня меня.
