Гарету и Косире отвели угол, кто-то даже отгородил его одеялами, создав некое подобие уединенности.
Они лежали обнявшись и слушали стук дождя по черепичной крыше.
— Как странно, — сонно проговорила Косира. — Спать под крышей.
— Гм, — так же сонно ответил Гарет. — Думаешь, нам стоит к этому привыкать?
— Вероятно, нет, — сказала Косира. — Я так привыкла спать на мягкой грязи. Этот пол впивается в мое тело.
Гарет прошептал ей что-то на ухо, Косира хихикнула и легла на него.
— Знаешь, — сказал Гарет, гладя ладонями ее тело, — я люблю тебя.
— Приятно, когда есть, на что положиться, —пробормотала она.
Гарету снились кошмары, которые казались особенно ужасными, потому что были правдой.
Он висел над густыми джунглями и не видел ничего, кроме снующих лесных тварей. Вдалеке синело море. Постепенно к лесу подходили племена охотников и выжигающих все вокруг земледельцев.
С юга пришло племя жестоких воинов, убегающих от странных демонов. Они расчистили джунгли, пошли войной на другие племена и поработили их.
Рабы тяжело трудились, строили огромные пирамиды, а воины совершали набеги на другие племена, приводили все больше и больше людей.
Некоторые из них становились рабами, других приносили в жертву все большими и большими группами. Колдуны племени становились все сильнее со смертью каждого человека.
Они стали изощренными в умерщвлении людей, медленно четвертовали своих пленников, нарезали их на ленты или, что было самым кошмарным, поджаривали внутри искусно выкованных железных скорпионов. Когда крики пленников стихали, колдуны открывали скорпионов, насыщались жареной человеческой плотью и говорили, что поступают правильно, что так они получают силу эти побежденных воинов.
Потом настало время, когда сражаться стало не с кем, порабощать некого, и колдуны занялись собственным народом.
Жертвоприношения становились все более изощренными и жестокими, а колдуны, казалось, не обращали внимание на то, что джунгли наступают на город, что людей становится все меньше, что скудеет их дух.
Зло нависло над этими людьми и их землями, как черный грязный туман.
Гарет проснулся перед рассветом.
Косира проснулась одновременно с ним, посмотрела на него, хотела что-то сказать и вдруг выбежала из барака. Гарет услышал, что ее вырвало, и вышел вслед за ней.
Она прополоскала рот и спросила:
— Тебе ничего не снилось? Об этих ублюдках?
Гарет кивнул.
— Это был не сон, — сказала она, и в ее словах не было вопроса.
— Да, — подтвердил Гарет.
— Это они… колдуны… наслали его?
— Не знаю, — ответил Гарет и увидел выходившего из другой двери Лабалу. — Если они и хотели нас испугать, зачем было насылать видения упадка?
Он заметил встревоженный вид Лабалы.
— Тебя тоже посетили эти кошмары?
— Да, — сказал Лабала. — Даже больше, потом у меня было видение, после того как я увидел мучительную смерть этих людей. Не думаю, что это было сделано намеренно. Может быть, я просто двигался вместе с духом одного из местных колдунов, знаешь, всегда проще пройти прибой на каноэ при откате большой волны. Я висел над этим островом, видел наших людей спящими, некоторые стонали во сне, видимо, многих мучили кошмары. Потом я оказался в дне пути от города, там не было никаких построек. Я видел лагерь линиятов и двоих Бегунов, говоривших с человеком, поразительно похожим на Бариатина, и еще одним в такой же одежде. Потом я проснулся.
Гарет обдумал услышанное.
— Плохо, — сказал он. — Если предположить, что твой сон соответствует истине, а я не вижу причин, почему он не должен соответствовать, значит, они ведут переговоры с работорговцами.
Их врагами.
— Враг моего врага — мой друг, — напомнила Косира.
Гарет кивнул.
— Может быть, они решили, что смогут откупиться от работорговцев, предоставив нас связанными и готовыми для убоя.
— Полагаю, — сказал Лабала, — мне нужно придумать заклинания, а всем остальным подготовиться к очень скоропалительному прощанию с хозяевами.
— А как насчет сегодняшнего ужина? — спросила Косира.
— Думаю, у нас нет выбора, — сказал Гарет. —Пойдем хорошо вооруженными и будем надеяться, что сможем вырваться, если они задумали что-нибудь скверное.
— А что потом?
— Не знаю, — ответил Гарет. — Придется определить возможность и воспользоваться ею, когда она возникнет.
— Если она возникнет, — поправила его Косира.
Гарет искал Исета, когда увидел оживленно спорящих Кнола Н'б'ри, Фролна и Номиоса. Н'б'ри рисовал камнем на стене барака какие-то чертежи.
Это были разные виды корабля.
— Этим хертианцам будет над чем поломать голову, когда мы уйдем, — заметил Гарет.
— Вот, — усмехнулся Н'б'ри, — именно этого человека нам и не хватало. Я тут задумался о том, как мы занимаемся пиратством и почему нас преследуют неудачи.
— Ты прав, — сказал Гарет. — Я все еще не могу прийти в себя от того, как ловко нас обманули с этими сокровищами. Прежде всего, мы используем не те корабли.
— Он говорит, — объяснил Фролн, — что мы не должны захватывать первые попавшиеся торговые суда или строить похожие на них, только с пушками, как наш старый “Стойкий”. Взгляни на это.
На стене был нарисован длинный, узкий двухмачтовый корабль с острым, как нож, носом. Первым бросалось в глаза парусное оснащение — по два огромных гафельных паруса на каждой мачте плюс треугольные паруса между фок-мачтой и кливером. Над расположенными под углом гафельными парусами были размещены небольшие прямоугольные паруса.
— Столько парусов, что можно легко перевернуться, — заметил Гарет.
— Только не с корпусом такой формы, — возразил Н'б'ри. — Он будет резать волны, а не расталкивать их, как толстозадая торговка. Обрати внимание на наклон мачт — он поможет снять напряжение.
Гарет внимательно осмотрел чертеж.
— На таком можно ходить в крутом бейдевинде, — произнес он наконец.
— Конечно, — подтвердил Н'б'ри.
— Мы сможем показать задницу любому сопровождению, — сказал Номиос, — уйти по ветру, развернуться и наброситься на добычу, как волки.
Он посмотрел на дверь, и Гарет понял, что видит боцман не серые каменные стены, а бескрайний океан и ясное небо.
Влажный воздух застыл, словно в ожидании бури.
Посыльный, прибежавший перед обедом, сообщил, что Бариатин пожелал, чтобы женщина пришла на ужин вместе с офицерами.
