Ведуньи плотной стаей кружили так низко, что они-то и стали первыми жертвами. Трое мгновенно вспыхнули, как факелы, но все же главной целью медведей был дирижабль. Либо управлявший им пилот никогда прежде не видел огнемета в действии, либо он недооценил дальнобойность этого грозного орудия, только дирижабль летел прямо на панцербьорнов, не делая никаких попыток отклониться в сторону или сменить высоту.
Но тут стало ясно, что преследователи тоже идут на них не с голыми руками. На носу гондолы злобно ощерился готовый к бою пулемет. Лира увидела сноп искр, это пули задели чей-то панцирь, увидела, как медведи мгновенно сворачиваются клубками, словно броненосцы, и снова ударила очередь. Девочка в ужасе закричала.
— Пустое, — махнул рукой Йорек. — Пулькой панцирь не пробьешь.
Новый залп огнемета изрыгнул струю серного пламени точно вверх, и на этот раз медведи целились в гондолу. Во все стороны разметались объятые пламенем куски. Дирижабль ушел влево и, описав в небе широкую дугу, вновь ринулся в атаку. Медведи слаженно заряжали свой огнемет, но в тот момент, когда дирижабль пошел на снижение, ствол орудия панцербьорнов смотрел в землю. И тут пулемет на носу гондолы застрекотал и плюнул свинцом. Два медведя упали. Йорек Бьернисон глухо взревел, и новый залп огня ударил в дирижабль, висевший у них прямо над головами.
На этот раз струя серного пламени пробила оболочку, сделанную из пропитанного особым составом шелка, натянутого на жесткий каркас. Любые царапины были этой конструкции нипочем, но пылающее огнем каменное ядро весом в центнер оказалось явно чересчур. Шелк порвался, и находившийся внутри оболочки водород хлынул навстречу серной струе, превращаясь во всепожирающий огненный шар.
В ту же секунду весь дирижабль наполнился светом, как гигантский китайский фонарь. Сквозь ставший прозрачным шелк проступили темные опоры каркаса, казавшиеся еще чернее на фоне бушующего там, внутри, красно-желто-оранжевого ада. На какое-то время, тянувшееся неправдоподобно долго, дирижабль завис в небе, а потом так же медленно, словно нехотя, начал оседать вниз. На фоне белого снега и огненно-шафранового пламени крошечные фигурки людей выглядели как черные муравьи: они пытались выбраться, кто бегом, кто ползком. Ведуньи метались над полыхающим шаром, стараясь выхватить хоть кого-то из огня. Прошла еще минута, и на месте падения дирижабля не осталось ничего, кроме клубов дыма да груды искореженных железяк, которые лизали редкие языки пламени.
Но тартары и ОНА (Лира была слишком далеко от места крушения, чтобы разглядеть миссис Кольтер, но она твердо знала, что дама с золотистым тамарином там) не дремали.
С помощью ведуний им удалось выцарапать из огня пулемет, так что сражение продолжалось, но уже на земле.
— Уходим, — сказал Йорек Лире. — Это надолго.
Он негромко рыкнул, и несколько медведей тут же бросились атаковать противника с правого фланга. Лира чувствовала, как мучителен для Йорека этот выбор, как он жаждет остаться здесь и драться, но в то же время каждая клеточка ее тела, каждый нерв гнали ее вперед, перед глазами у девочки стояло лицо Роджера, в ее голове роились страшные мысли о том, что собирается с ним сделать лорд Азриел. Йорек Бьернисон все понимал, поэтому, посадив девочку себе на спину, он снова мчался в горы, оставив позади и битву, и своих панцербьорнов, которые должны были задержать противника.
Они забирались все выше и выше. Лира изо всех сил всматривалась вперед, но даже орлиное око Пантелеймона не могло разобрать, движется ли кто-нибудь по склону горы, на вершину которой лежал их путь. Правда, нельзя сказать, что они шли наугад. На снегу остался четкий след от упряжки лорда Азриела, и Йорек мчался по нему гигантскими скачками, взметывая задними лапами снежное облако, так что позади них в воздухе висел буран. Но это было уже неважно, как неважным вдруг показалось все, что осталось позади. Осталось. Ушло. Лира чувствовала, что весь этот мир тоже остается позади, слишком уж отрешенным и погруженным в себя становился ее взгляд, слишком уж высоко они поднялись над землей, слишком пугающим и непривычным был свет, который их окутывал.
— Йорек, — тихонько сказала девочка, — ты обещаешь найти Ли Скорсби?
— Я разыщу его, живого или мертвого.
— И если тебе доведется встретиться с Серафиной Пеккала, то…
— Я расскажу ей про то, что ты сделала.
— Спасибо тебе, Йорек, — шепнула Лира.
Они снова ехали молча. Лира чувствовала, что впадает в какое-то странное оцепенение, нечто среднее между сном и явью; такой вот сон наяву, и ей снилось, а может, и не снилось, что она мчится на медведях в город среди звезд.
Она уже открыла рот, чтобы рассказать об этом Йореку, но медведь вдруг замедлил шаг и замер.
— Следы ведут дальше, только мне не пройти.
Лира соскочила на землю и встала рядом с Йореком. Теперь и девочка увидела, что они находятся на краю бездонной пропасти. Трудно сказать, что это было: может, трещина во льдах, может, горная расщелина, да это и неважно. Важно было другое: там, внизу, у них под ногами, зияла бездна.
Следы упряжки лорда Азриела не обрывались на краю, а вели дальше, через пласт спрессованного снега, образовавший над пропастью подобие моста. Нартам удалось проскочить, и мост выдержал, но теперь на дальнем его конце, который примыкал к противоположной стороне расщелины, четко темнела трещина, змеившаяся поперек; кроме того, участок снега ближе к Лире и Йореку тоже просел сантиметров на тридцать. Если девочка еще могла попробовать перебраться на ту сторону, то Йореку об этом и думать было нечего. Под тяжестью панцирного медведя снежная перемычка обрушилась бы мгновенно.
Следы полозьев вели через мост и дальше, вверх по горной круче.
Медведь и девочка понимали, что если она идет дальше, то идет только одна.
Лира повернулась в Йореку:
— Я пойду. Спасибо тебе. Спасибо за все. Я не знаю, что будет, когда я его догоню. Я вообще не знаю, что с нами будет. Я не знаю, вернусь ли я назад. Но если я вернусь, я обязательно найду тебя, Йорек Бьернисон, владыка Свальбарда, и отблагодарю, как подобает.
Он ничего не ответил.
Лира легонько опустила ему руку на голову, они стояли, не шевелясь, потом медведь еле заметно кивнул и ласково прогудел:
— До свидания, Лира Сладкогласка.
Чувствуя, как от любви и печали рвется в клочья ее сердце, девочка шагнула на мост. Снег под ногами предательски скрипнул. Пантелеймон вспорхнул с ее плеча и, перелетев через расщелину, замер на противоположной стороне, маня девочку к себе. Лира осторожно сделала шаг, потом другой. Она двигалась неуверенно, не зная толком, что лучше: попробовать промчаться по снежной перемычке в два прыжка или, наоборот, идти как можно медленнее, ступая как можно легче. Где-то на середине пути мост снова заскрипел, и вдруг большой участок у нее под ногами начал проседать, а отколовшийся кусок спрессованного снега полетел в пропасть.
