— Много он понимает, твой Саймон, — дернула плечиком Анни. — Давайте лучше спросим у миссис Кольтер, когда она приедет!
— Ты что! Ты не забоишься?! — Марта прижала к груди прозрачные ручки.
— Конечно, не забоюсь. Вот возьму и спрошу.
— А когда она приезжает? — тихонько спросила Лира.
— Послезавтра.
По спине Лиры пробежал озноб. Пантелеймон, дрожа от ужаса, забился ей под бочок. Послезавтра. Значит, у нее всего сутки на то, чтобы найти Роджера и разузнать хоть что-нибудь про это проклятое место. А потом? Что потом? Бежать? Ждать подмоги? Но если все цагане погибли в бою, кто же поможет детям выжить в этой ледяной пустыне?
Девочки продолжали шушукаться. Лира и Пан заползли под одеяло и, прижавшись друг к другу, тщетно пытались унять колотившую их дрожь. Оба чувствовали, что на сотни миль вокруг не было ничего, кроме беспросветного ужаса.
Глава 15.
Узилище альмов
Лира никогда не умела подолгу расстраиваться. Во-первых, она по натуре была деятельной оптимисткой, а во-вторых, природа, увы, не наделила ее пылким воображением. Ну скажите на милость, разве хоть одному фантазеру придет в голову, что можно вот так, за здорово живешь, проделать весь этот путь и спасти Роджера? А даже если и придет в его голову эта шальная мысль, то пылкое воображение мгновенно нарисует нашему фантазеру тысячу всевозможных препон для ее осуществления. Если человек часто и удачно врет, это отнюдь не означает, что у него богатая фантазия. Более того, чем меньше у человека воображения, тем больше его вранье похоже на правду, ведь в нем столько неподдельной, чистоглазой искренности!
Так что, оказавшись в лапах Министерства Единых Решений по Делам Посвященных, наша Лира отнюдь не собиралась предаваться отчаянию по поводу гибели цаганского отряда. А кто вообще сказал, что они погибли? Цагане — отличные воины, а даже если Пану почудилось, что Джон Фаа упал, кто сказал, что он упал замертво? Может, он только чуть-чуть ранен? И вообще, кто сказал, что это был Джон Фаа, а не кто-нибудь другой?
Ну ладно, допустим, ей не повезло, она угодила в руки самоедов-кочевников, но ведь цагане не дремлют, они ее обязательно спасут. А если у них вдруг что-то не получится, то ведь есть же Йорек! Разве кто-нибудь сможет помешать Йореку Бьернисону вызволить ее отсюда? И тогда они полетят на воздушном шаре в Свальбард и вместе с Ли Скорсби освободят лорда Азриела.
Вот как все казалось хорошо и просто. Так что когда утром следующего дня Лира открыла глаза, то на жизнь она смотрела с любопытством, интересом и уверенностью в том, что справится с любой неожиданностью, которую уготовил ей этот новый день. А главное, она знала, что сегодня увидит Роджера. Важно только устроить все так, чтобы она увидела его первой, до того, как он сам обнаружит ее присутствие на станции.
Подходящий момент не заставил себя долго ждать. Согласно распорядку ровно в половине восьмого утра медсестры заходили в детские спальни и объявляли подъем. После этого ребята умывались, одевались и шли в столовую на завтрак.
Вот тут Лира и увидела Роджера.
Он сидел за столом вместе с пятью другими мальчишками, причем стол находился прямо напротив двери, так что все складывалось как нельзя лучше. К сервировочному окошку уже выстроилась целая очередь. Проходя мимо Роджера, Лира будто бы случайно уронила на пол носовой платок и присела на корточки, чтобы поднять его. В эту секунду Пантелеймон успел шепнуть словечко Сальцилии, альму Роджера.
Трясогузка-Сальцилия так отчаянно замахала крылышками, что, для того чтобы поговорить с ней, Пану пришлось прыгнуть на нее котом и прижать птичку мягкой лапой к полу. К счастью, такие стычки между альмами были делом обычным, и никто не обратил на их возню особого внимания. Но Роджер побледнел, как полотно. Лира даже немножко испугалась, увидев, какой он стал белый. Мальчик поднял глаза и натолкнулся на Лирин ничего не выражающий взгляд, направленный куда-то поверх его головы. Внезапно краска вновь прилила к его щекам, так что он весь засветился от переполнявшей его надежды и отчаянной радости.
Если бы не цепкие когти Пантелеймона, в которых билась Сальцилия, мальчик, забыв обо всем, с воплем бросился бы на шею своей маленькой подружке.
Предоставив Пану объясняться самому, Лира отчужденно смотрела в сторону. Увидев своих вчерашних знакомых девочек, она подхватила поднос с завтраком и направилась к ним. Все четверо уселись за одним столом и принялись за кукурузные хлопья с молоком и бутерброды. Четыре языка безостановочно перемывали косточки остальным ребятам, опасливо поглядывавшим на дружную стайку.
Здешние начальники хорошо понимали, что запертые в четырех стенах дети начнут изнывать от безделья, если их ничем не занимать. Поэтому распорядок дня маленьких узников Больвангара весьма напоминал школьное расписание: здесь были “занятия”, которые в определенные часы проводили с детьми медсестры, были активные игры в спортзале, причем в течение всего дня мальчики находились отдельно от девочек. Увидеть друг друга они могли только на переменках да еще в столовой.
Так что только после полуторачасового урока кройки и шитья Лире наконец удалось перекинуться с Роджером словечком, но здесь требовалась особая осторожность. Дело в том, что в большинстве своем дети на станции были не старше одиннадцати-двенадцати лет, а в этом возрасте мальчики, как правило, стараются держаться с мальчиками, девочки с девочками, напрочь игнорируя противоположный пол.
На перемене детей снова повели в столовую, где каждому полагался стакан молока с сухариком. Пан и Сальцилия, обернувшись мухами, примостились на стене, в то время как Лира и Роджер, не глядя друг на друга, сидели каждый за своим столиком, он — с мальчиками, она — с девочками. Право слово, не так уж легко сохранять осмысленное выражение лица, когда твой альм занят чем-то совсем другим, вот Лире и пришлось набычиться, чтоб никто не приставал к ней с разговорами. Какая-то часть ее сознания прислушивалась к еле слышному жужжанию двух альмов, так что девчоночья болтовня скользила мимо, не задевая ее; как вдруг одна из девочек, яркая блондинка, громко произнесла имя, которое заставило Лиру вздрогнуть.
Это было имя Тони Макариоса, и стоило ему прозвучать, как Лира мгновенно обратилась в слух. Пан тут же прекратил шушукаться с Сальцилией. Теперь и Лира, и Роджер внимательно слушали, что же рассказывала блондиночка сгрудившимися вокруг нее детям.
— И совсем даже не потому. Я лучше знаю, почему они его увели. Если хочешь знать, они заметили, что у него альм не меняется. Вот они и решили, что он на самом деле старше, просто ростом не вышел. Только это не так. Я сама видела его Шмыгу. Она менялась, только редко. Тони такой тихий был, пришибленный какой-то. Вот и Шмыга…
— А зачем им наши альмы? — спросила Лира.
— Не знаю, — пожала плечами блондиночка.
— А я знаю, — вмешался в их разговор какой-то мальчуган. — Они альма убивают, а потом смотрят, ты помрешь или нет.
