— Верно, только Йофур Ракнисон взошел на трон лишь после того, как Йорека Бьернисона изгнали из Свальбарда. Он, разумеется, тоже принц, иначе ни о какой короне не могло быть и речи. И хитер он, как человек: плетет интриги, заключает альянсы; жить, как все медведи, в ледовых крепостях, не желает, повелел построить себе дворец. Поговаривают даже, что он намерен обменяться послами с людскими государствами, собирается пригласить ваших инженеров, чтобы они начали разработку огненных шахт. О, он коварен и изворотлив. Многие думают, что Йорек угодил в расставленную им западню. А еще говорят, что даже если новый король тут ни при чем, то он намеренно распускает подобные слухи, чтобы подогреть уважение к своей хитрости и ловкости.
— Но в чем же Йорек-то провинился? Знаете, я его еще потому так люблю, что он на моего папу очень похож. Мой папа ведь тоже сделал… ну, одну вещь, в общем, как Йорек, и его тоже наказали. Если бы они познакомились, то они бы, наверное, друг другу очень понравились. Так вот, я знаю, что Йорек убил какого-то медведя, — тараторила Лира, округлив глаза. — Это он мне сам рассказал. А за что убил-то? Как хоть все это было?
— Он убил его в честном поединке за медведицу. Дело в том, что молодой медведь, с которым Йорек дрался, никак не показал, что готов уступить и сдаться, хотя было очевидно, что Йорек сильнее. При всей своей гордости, панцербьорны в поединке всегда признают мощь более сильного противника и склоняются перед ним, а этот медведь почему-то уступить не пожелал. Неизвестно, в чем причина, только говорят, что без Йофура Ракнисона тут не обошлось. Либо он как-то заморочил беднягу, либо опоил его дурманящим зельем, но молодой медведь продолжал упорствовать, и Йорек Бьернисон дал волю своему гневу. По закону, он мог его только ранить, а убивать права не имел, так что приговор вынесли очень быстро, никто и разбираться не стал.
— Ах, вот как все было, — задумчиво протянула девочка. — Да, он ведь мог бы сейчас царствовать. А знаете, я ведь уже слышала про этого Йофура Ракнисона. У нас в Оксфорде, в колледже Вод Иорданских, был один профессор-паломник, он много по Северу путешествовал и во время своих странствий встречался с королем панцербьорнов. Так вот, он говорил… эх, я ведь сейчас точно не вспомню, ну, в общем, этот Йофур якобы получил трон обманом. А Йорек мне сам однажды объяснил, что медведя нельзя обмануть. Я не поверила, но у меня правда ничего не получилось, когда он мне дал попробовать. Тогда выходит, что Йофур Ракнисон обдурил их обоих: и Йорека, и его соперника, так, что ли? Может, панцербьорны способны видеть только человеческие уловки, а медвежьи нет? Но ведь в Тролльзунде Йорека одурачили не медведи, а люди. Им же удалось опоить его, а потом спрятать его панцирь.
— Наверное, медведя нельзя обмануть до тех пор, пока он ведет себя как медведь, — пожала плечами Серафина Пеккала. — А начни он подражать человеку, как тут же станет жертвой обмана. Ведь ни один медведь не будет пить спирт. Йорек Бьернисон пытался утопить в нем горечь изгнания. Если бы не выпивка, жители Тролльзунда никогда бы его не одурачили.
Лиру такое объяснение вполне удовлетворило, и она согласно закивала головой. Ее восхищение Йореком не знало границ, и лишнее подтверждение его величия пришлось куда как кстати.
— Вы такая умная, Серафина Пеккала, — восторженно выпалила девочка, обращаясь к ведунье, — вы даже умнее, чем миссис Кольтер. Я бы сама ни за что не догадалась, а вы мне все так здорово объяснили!
Они все летели и летели. Лира нащупала у себя в кармане шубы кусочек моржового мяса, сунула его в рот и принялась сосредоточенно жевать.
— Серафина Пеккала, — внезапно окликнула она ведунью. — А вы можете мне рассказать, что такое Серебристая Пыль? Причина-то всему именно она, я же чувствую, только об этом никто не говорит.
— Я тоже мало что могу тебе сказать, — задумчиво произнесла Серафина Пеккала. — Серебристая Пыль нас никогда не занимала. Просто там, где есть люди в сутанах, там всегда присутствует страх перед ней. Вот и все, что мне известно. Миссис Кольтер не носит сутану, но зато эта дама является одним из самых могущественных агентов Магистерия. Это она учредила Министерство Единых Решений по Делам Посвященных, это она убедила иерархов Церкви дать денег на исследования в Больвангаре, потому что там изучали Серебристую Пыль, а она сильнее всего интересует миссис Кольтер. Почему — не знаю. На свете есть много вещей, которые ведуньям понять не дано. Мы знаем, например, что тартары просверливают себе в черепах отверстия, нам это непонятно, но не более того. Природа Серебристой Пыли нам неведома, но для того, чтобы постичь ее, мы не станем рвать волосы ни на себе, ни на ком другом. Это дело Святой Церкви.
— Святой Церкви? — повторила Лира в замешательстве. Она вдруг вспомнила, как давным-давно, еще на Мшистых Болотах, они гадали с Пантелеймоном, что же заставляет вращаться иголочку веритометра. Пан тогда помянул фотонную “мельничку”, установленную в алтаре храмины колледжа Архангела Гавриила. Ее лопасти приводились в движение потоком элементарных частиц. И настоятель храма в своей проповеди проводил прямую параллель между этими самыми частицами и религиозным вероучением.
— Может, и правда, — пробормотала девочка. — Ведь у них в каждой реликвии какой-то секретик. Только все их реликвии очень древние, а Серебристая Пыль совсем даже не древняя. Хоть бы лорд Азриел мне все растолковал про нее. — Девочка с трудом подавила зевок. — Я, наверное, лучше лягу, — виновато сказала она, — а то я совсем застыла. Знаете, там, на земле, мне тоже было холодно, но я в жизни так не замерзала, как сейчас. Наверное, еще немножко, и я насмерть заледенею.
— Тогда быстренько залезай под одеяла и запахни шубу поплотнее.
— Угу. — Лира еле шевелила губами от холода. — Вы знаете, Серафина Пеккала, даже если я умру, то уж лучше я здесь умру, а не там, на станции. Когда они нас под это лезвие засунули, у меня в голове мелькнуло: “Вот и конец”. Мы оба так подумали. Как же они могли… Ну ладно. Если мы с Пантелеймоном заснем, вы нас тогда разбудите, когда Свальбард покажется, хорошо?
Девочка неуклюже заползла под груду меховых одеял и прижалась к мирно посапывающему Роджеру. Она промерзла так, что не чувствовала ни рук, ни ног, все тело ломило от холода.
А позвякивающий сосульками, заиндевелый воздушный шар все продолжал свой призрачный полет, каждую минуту приближая наших путешественников к скалистым утесам и вечным льдам Свальбарда, с его огненными шахтами и ледовыми крепостями.
* * *
Ли Скорсби проснулся от предостерегающего возгласа Серафины. От страшного холода голова его была тяжелая, но он мгновенно понял, что случилась какая-то беда. Бешеные порывы ветра сотрясали шар, гондола ходила ходуном. Ведуньи отчаянно налегали на канат, но едва могли удержать его. Ослабь они хватку хоть на миг, аэростат тут же отнесло бы в сторону от намеченного курса. Мельком взглянув на компас, Ли сообразил, что шквальный ветер потащил бы шар к Новой Земле со скоростью сто миль в час, не меньше.
— Где мы находимся? — прокричал он, обращаясь к Серафине.
