Стэну знаком был этот взгляд. "Ну-с, ничтожное существо разумное, – как бы спрашивали глаза, – что ты имеешь сказать самому себе?"
Ледяная хватка взгляда Императора, слава Богу, разжалась – сэр Эку, помогая себе хвостом, взобрался на трибуну. Толпа издала единый звук – звук неосознанно затаенного дыхания. За манаби следовали трое судей Трибунала. Они заняли свои места за столом.
Когда судебные приставы выкатили тележки с документами дела, по залу пробежал сдавленный шепоток. Декан Блайз занял место на сцене в дальнем правом ее углу. Его обязанностью было надзирать за непорочностью компьютера, куда заводились все записи слушания дела.
Перед сценой замельтешили-репортеры, делая символическую серию снимков – сначала Уорин, потом Риме, Королева-Матка и, наконец, сэр Эку.
Престарелый дипломат подождал несколько мгновений и заговорил.
– Слушания настоящего Трибунала объявляю официально открытыми.
Такая простая фраза, но она вырвала у толпы общий вздох. Каждый знал, что с этого момента любое произнесенное слово являлось прямым вызовом власти Тайного Совета.
– Мы собрались для слушания доказательств по тяжелым обвинениям, выставленным против руководящего органа Империи. Тот факт, что настоящие слушания проводятся под вооруженной защитой с целью охранить нас от вышеуказанного органа, не оказывает никакого влияния на решения ни одного из членов Трибунала. Все трое судей согласны в сем и публично клянутся в этом. – Пауза. – Моим первым официальным действием в настоящем слушании будет приглашение сюда всех и каждого члена Тайного Совета, чтобы опровергнуть доказательства, которые будут предъявлены, или же дать иной ответ. И это не пустой звук с моей стороны. Я лично просил всех и каждого из них откликнуться... А теперь я зачту билль обвинения:
"Члены Тайного Совета, вы обвиняетесь в заговоре с Целью убийства Вечного Императора. В ваше отсутствие заявление о невиновности автоматически..."
Остаток его слов потонул в криках и шуме толпы. Часа три после этого порядок восстановить было невозможно.
Прошло не так уж много времени, и Трибунал объявил о перерыве в один день. Судьи лишь бросили жребий, дабы определить, кому из них представлять обвинение, а кому – защиту.
Матка-Королева Апус, та, что презирала Краа, стала их официальным адвокатом. Стэн был изумлен, насколько быстро и толково она справлялась с делом, несмотря на свою ненависть к двойняшкам, равно как и к их коллегам. Ривас, питавший симпатии к Кайсу, стал обвинителем Тайного Совета. В его торжественно звенящем голосе проскальзывали нотки горькой иронии, когда предъявлялось очередное доказательство вины Совета.
Стэну ничто так не нравилось, как стоять в толпе, быть очевидцем событий и наблюдать, как творится суд праведный. Он думал, что то же должно чувствовать любое нормальное разумное существо, которому выпало счастье оказаться сейчас здесь.
Но, как мог бы сказать бхор, судьбу не проведешь. "В кузнице богов, – говорил однажды Ото, облачаясь в свои боевые доспехи, – наш рок быть молотом, когда им бьют".
Глава 27
Пойндекс не относился к разряду существ темпераментных. Давным-давно он навсегда утолил свою агрессивность – на детских игрушках. Восторженность осталась позади вместе с отрочеством. Не было ни одной эмоции, которую он не мог бы удержать под контролем. Амбиции – вот единственный плод, который Пойндекс взлелеял на нейтральной почве сада своей души. Единственной радостью его была власть. К ней он стремился. Так же, как и его коллеги по Тайному Совету, взбешенные "потрясающе лживыми утверждениями" Трибунала сэра Эку, полковник теперь впервые в жизни познал эмоцию страха. Он увидел, что власть ускользает от него.
Посмотрев телерепортаж из зала суда, где сэр Эку зачитывал обвинение в убийстве, Пойндекс ощутил, что это правда. Чувство пришло откуда-то из кишок. И, поспешая на экстренное совещание Тайного Совета, он с каждым шагом становился в этом все более уверенным. Ощущение стало еще отчетливее, когда он вошел в несуразно огромное здание, спроектированное специально для штаб-квартиры Тайного Совета. Странное башнеобразное дерево, росшее во внутреннем дворе, выглядело увядающим и больным. Пойндексу, существу, которому не дано было мыслить образно, состояние рубигинозы говорило лишь о начале умирания.
В том, что убийство Императора – не акт сумасшедшего одиночки, логики хоть отбавляй. Заговор очень и очень вероятен. Кто больше всего от этого выигрывал? Ответ слишком очевиден...
Пойндекс вошел в зал заседаний. Атмосфера там была яростной. Обе Краа сидели багровые от злости. Ловетт молотил кулаком по полированной поверхности стала и вопил, требуя кровопролития. Мэлприн извергала необычный для себя поток непристойностей по поводу чудовищной лжи, прозвучавшей на Трибунале.
При виде такой реакции Пойндекс понял, что инстинкт его не обманул. Он глядел в лица тем, кто убил Вечного Императора.
А к чему бы еще так бесноваться? Если обвинение ложное, то это всего лишь "приемчик", который пытаются провести их недруги. Все члены Тайного Совета – твари, в интригах искушенные; они не раз встречались с подобными грязевыми ваннами.
Пойндекс также отметил выражение их физиономий, когда они набирали воздух между приступами яростного рева. Представить себе невозможно, какими испуганными взглядами уличенных в преступлении обменивались члены Совета. Пальму первенства во всем этом взяли Краа. От волнения близнецы вдруг поменялись ролями. Поглощавшая обычно горы пищи тощая, как вилка, половина Краа вдруг прекратила свои бесконечные походы к холодильнику, зато толстая стала поминутно выбегать из зала – ее тошнило.
Вот когда Пойндекса пронзил ужас. Он только-только достиг цели, к которой так долго стремился. Став членом Тайного Совета, Пойндекс воплотил свою мечту о великой власти. Он знал, что сможет еще более усилить и сосредоточить ее в своих руках – надо лишь разобраться, какие кнопки нажимать. У Пойндекса никогда не было и мысли стать великим тираном, единоличным правителем; он предпочитал оставаться в тени, где безопаснее. Так же, как и Кайс, полковник не любил служебные побрякушки-символы; пусть друзья-приятели греются под любым солнцем, какое им приятно. Пойндекс знал, что получить то, чего желаешь, много легче, будучи дающим, а не берущим.
Перед тем как были обнародованы обвинения Трибунала, Пойндекс только-только начал оправляться от шока, вызванного потерей наставника. Когда Кайса, а точнее, тот бормочущий пень, которым он стал, привезли из его таинственной поездки, Пойндекс понял, что лишился главной поддержки в духовной борьбе с остальным Советом.
Но понемногу коллеги становились все более зависимыми от полковника. Они внимательно слушали его холодные советы по всем вопросам – и не только то, что касается военного дела или разведки, но и по имперской политике. Не было и речи о занятии поста Кайса кем-то кроме него.
Пойндекс размышлял о том, как восприняли происшедшее с Кайсом остальные члены Совета; их реакция казалась ему более чем странной. Они приняли это так спокойно, почти легко. Серьезных вопросов не задавали, а быстренько упекли бедное создание в сверхсекретный военный госпиталь для умалишенных. Они и вправду выглядели так, будто испытали облегчение от метаморфозы г'орби. Пойндекс решил, что Кайс, видимо, был наименее виновным из всех и мог выдать.
