Энди Аффе Андерсону и Гарри Гаррисону – крысам из нержавеющей стали
Когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота.
Книга притчей Соломоновых. 1:27.
Книга первая
Конвекция
Глава 1
Над площадью Хакана собирались черные грозовые тучи. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь них, высвечивая золотые, зеленые и красные пятна на высоких зданиях и куполах.
Площадь была огромной: двадцать пять квадратных километров с множеством уродливых зданий – административный центр созвездия Алтай. На западе кружевным веером раскинулся Дворец Хаканов – там жил старый и злобный джохианец, который правил регионом вот уже сто пятьдесят лет. Семьдесят пять из них этот человек трудился здесь, на площади, где истратил миллиарды кредитов и человеко-часов. Он создал памятник самому себе и своим подвигам – как реальным, так и вымышленным. Кажется, в последний момент он вспомнил, что, пожалуй, стоит возвести в дальнем уголке площади, где был разбит небольшой парк, маленький храм в память о своем отце, первом Хакане.
Площадь находилась в самом центре Рурика – джохианской столицы. В этом городе все было громадным; жители, спешащие по своим делам, казались мошками на фоне грандиозных сооружений столицы, а их дух был давно раздавлен безжалостным Хаканом.
Сегодня в Рурике царила тишина, а пропитанные сыростью улицы были пустынны: жители собрались в своих домах для обязательного просмотра репортажа о событиях, которым предстояло развернуться на экранах телевизоров. Планета Джохи замерла.
На обитаемых мирах созвездия Алтай специальные полицейские машины с громкоговорителями разогнали людей и инопланетян с улиц, заставив их разойтись по домам и занять места возле экранов телевизоров, по которым транслировался прямой репортаж с площади. Маленький красный глазок внизу экрана фиксировал степень внимания зрителя. Во всех районах представители службы безопасности заняли свои посты – они были готовы ворваться в любой дом и любую квартиру, чтобы забрать с собой того, кто с недостаточным вниманием смотрит на экран.
А на самой площади Хакана собралось триста тысяч живых существ, которым велели стать свидетелями происходящего. Их тела, словно черная жирная линия, очерчивали границы площади. Тепло этой живой массы волнами пара поднималось в небо, где угрожающе повисли грозовые тучи. Толпа почти не шевелилась, только время от времени кто-нибудь не выдерживал и, опасливо озираясь, переступал с ноги на ногу. Все молчали: не пищали дети, даже старики старались сдерживать кашель.
Над четырьмя позолоченными столбами, стоявшими по углам площади, и над огромными статуями, изображавшими героев Алтая и их подвиги, полыхали яркие факелы. Где-то высоко в небе, за тучами, грохотал гром. Однако толпа по-прежнему молчала.
В самом центре площади с оружием наперевес, внимательно оглядывая толпу, стояли войска, готовые в любой момент открыть огонь.
А за ними возвышалась Стена Возмездия.
Сержант выкрикнул несколько приказов, и взвод, которому было поручено произвести казнь, вышел вперед. Солдаты тяжело шагали по площади, сгибаясь под грузом двойных канистр, закрепленных у них на спинах. Мягкий шланг соединял канистры с двухметровой трубой, крепко зажатой в надежных руках.
Еще один приказ – и руки, защищенные толстыми огнеупорными перчатками, нажали на спусковые крючки огнеметов, из которых вылетел жидкий огонь. Оглушительный вой вспорол воздух, когда пламя взметнулось, коснувшись Стены Возмездия.
Взвод не отпускал курков несколько мгновений, и воздух наполнился горьким дымом и жаром. Пламя омывало стену тяжелыми волнами. Сержант подал новый сигнал, и огонь спал.
На Стене Возмездия не осталось никаких следов, если не считать красного свечения раскаленного металла. Сержант плюнул. Слюна с шипением коснулась стены. Он повернулся, и на его лице расцвела улыбка.
Взвод готов к проведению казни.
Неожиданный порыв ветра окатил толпу дождем, а от стены с шипением начал подниматься пар. Впрочем, дождь прекратился так же быстро, как и начался, а собравшиеся на площади почувствовали себя еще более несчастными.
Тут и там послышался нервный шепот. Страх может заставлять живые существа молчать лишь ограниченное время.
– Четвертый раз за четыре цикла, – жалобно пробормотал молодой суздаль своей подружке. – Каждый раз, когда джохианская полиция стучит в наши двери, чтобы призвать нас на площадь, мне кажется, что на этот раз они пришли за нами. – Его маленький пятачок сморщился от страха, а остренькие зубки выстукивали дробь.
– К нам это не имеет никакого отношения, дорогой, – сказала его подружка по стае и потерла толстый мохнатый горб молодого самца успокаивающим гормоном. – Хватают только тех, кто торгует на черном рынке.
– Но мы же все занимаемся этим! – сдавленно вскрикнул самец. – Иначе невозможно жить. Без черного рынка мы просто умерли бы с голоду.
– Замолчи, а то нас кто-нибудь услышит, – предупредила его подруга по стае. – Это все людские дела. До тех пор, пока они убивают джохианцев и торков, нас это не касается.
– Ничего не могу с собой поделать. У меня такое ощущение, будто, как говорят люди, настал Судный день. И мы все обречены. Посмотри на погоду. Даже старики не помнят такого на Джохи. Ужасающий холод сегодня, а на завтра – невыносимая жара. Снежные бури. Наводнения и циклоны. Когда я проснулся сегодня утром, пахло весной. А теперь, посмотри. – Он показал на тяжелые грозовые тучи, повисшие в небе.
– Только не надо преувеличивать, – возразила подруга. – Контролировать погоду не может даже Хакан.
– Рано или поздно он до нас доберется. И тогда... – Молодой суздаль содрогнулся. – Ты знаешь хотя бы одно существо, которое было бы по-настоящему виновным? В чем-то... серьезном?
– Конечно, нет, дорогой. А теперь, успокойся. Скоро все будет... кончено.
Она снова принялась втирать успокаивающий гормон ему в мех. Вскоре его зубы перестали стучать.
В мощных громкоговорителях послышался треск, завыла музыка – такая громкая, что листва на деревьях задрожала. Стражники Хакана в золотой форме, построенные в форме копья, выбежали из дворца. На оконечности копья возвышалась платформа с золоченым троном Хакана.
Процессия остановилась неподалеку от Стены Возмездия. Платформа медленно опустилась на землю.
Старый Хакан с подозрением огляделся по сторонам подслеповатыми глазами. Поморщился – ему не нравился запах толпы. Стоящий наготове адъютант заметил недовольную гримасу своего повелителя и опрыскал Хакана любимым одеколоном. Старик снял с пояса инкрустированную фляжку с мет-квиллой, отвинтил крышку и сделал большой глоток. Огонь пробежал по его жилам. Сердце забилось быстрее, а глаза прояснились.
