– Она не сможет нам ничего сделать, – сказал Грилло, уже собираясь выйти на поляну.
Тесла удержала его за руку.
– Она может предупредить Яффа, – сказала она. – Мы не знаем, какая у него связь с этими тварями. Нам не обязательно идти дальше. Мы уже выяснили, что он здесь.
– Верно.
– Поехали искать Хочкиса.
Они двинулись обратно по своим следам.
– Вы знаете, где он живет? – спросил Грилло у Уитта, когда они отошли от поляны на приличное расстояние.
– Я знаю, где живет каждый, – ответил Уитт. – Или жил.
Казалось, вид расщелины потряс его. Это возродило подозрения Грилло, что это место было для Уитта объектом некоего паломничества.
– Отвезите Теслу к Хочкису, – сказал Грилло. – Встретимся здесь.
– А ты куда? – поинтересовалась Тесла.
– Хочу убедиться, что Эллен уехала из города.
– Она же разумная женщина, – последовал ответ. – Я уверена, что уехала.
– Все равно я хочу это проверить, – упрямо сказал Грилло.
Он оставил их в машине и пошел в направлении дома Эллен. Тесла тем временем пыталась привлечь внимание Уитта – тот не отрывал взгляда от леса. Когда Грилло завернул за угол, Тесле еще не удалось привести Уитта в чувство. Он смотрел на деревья, словно расщелина взывала к общему прошлому, и он мог сделать только одно – не поддаваться ее призыву.
III
На помощь Джо-Бет в ее одиноком ужасе пришел не Хови. Ей помог прилив. Он подхватил девушку (ее глаза почти все время были закрыты, а когда она открывала, все застилала пелена слез) и вынес к тому месту, что она видела лишь мельком, когда они плыли по Субстанции вместе с Хови – к Эфемериде. В море возникло волнение, но она не обратила на него внимания, впрочем, как и на приближение самого острова. Но другие заметили. Если бы она больше замечала происходящее вокруг, то увидела бы едва заметные, но несомненные изменения в поведении душ, плывущих в эфире Субстанции. Их движение стало уже не столь равномерным. Одни, самые восприимчивые к шепоту эфира, остановились и зависли в темноте, как утонувшие звезды. Другие нырнули в глубину, надеясь там спрятаться от обещанной беды. Прочие – их было меньшинство – вовсе исчезли, проснувшись в своих постелях в Косме и благодаря судьбу за то, что спаслись от опасности. Для большинства, однако, послание оказалось слишком тихим, чтобы они смогли его услышать. А если они его и услышали, то наслаждение от пребывания в Субстанции перевесило страх. Они поднимались и опускались, но большей частью так и не попадали туда, куда волна вынесла Джо-Бет: к острову в море снов.
«Эфемерида».
Это название звучало в голове у Хови с тех пор, как он впервые его услышал из уст Флетчера.
«Что там?» – спросил он тогда, рисуя в воображении райский остров. Ответ отца не слишком прояснил ситуацию. «Явление тайны», ответил тот, но его ответ вызвал дюжину новых вопросов. Теперь, когда остров предстал перед Хови, он пожалел, что не был тогда более настойчив. Даже на таком расстоянии стало ясно, что его представления об этом месте далеки от реальности. Так же, как Субстанция не является морем в прямом смысле, Эфемерида требовала расширения понятия «остров». Во-первых, это оказался не единый массив, но множество, может быть, сотни соединенных каменными арками островов. Архипелаг напоминал огромный плавающий собор, мосты – опоры, а острова – башни, становившиеся все выше при приближении к центральному острову, откуда в небо поднимались две колонны плотного дыма. Сходство было слишком велико для простого совпадения. Несомненно, творчество всех архитекторов мира есть подсознательное воспоминание об этом образе. Строители соборов и даже – кто знает? – дети, играющие в кубики, сохраняют этот остров грез где-то в укромных уголках сознания, а потом пытаются воспроизвести как можно точнее. Но любые их шедевры остаются лишь подобиями оригинала – ведь приходится идти на компромиссы с силой притяжения и прочими ограничениями земной реальности.
Не могут они приблизиться и к размерам этого великолепия. Эфемерида простиралась на много миль, и каждый ее клочок был отмечен печатью гения. Если это создание природы (хотя кто знает, какова природа царства сознания?), то здесь природа показала, на что она способна. Она заставила твердую материю играть в игры, доступные лишь облакам и свету в том мире, что оставил Хови; она создала прямые и тонкие, как тростник, башни, на вершинах которых балансировали шары размером с дом; она украсила фасады отвесных утесов каннелюрами, напоминающими желобки на раковинах моллюсков; она подернула волнами стены каньонов так, что они стали похожи на оконные занавески; сложила спиралевидные холмы и высекла из валунов груди, собак и даже объедки, сброшенные с какого-то огромного стола, – множество образов. Но Хови не был уверен, что хотя бы один из них задуман осознанно. Фрагмент, напоминавший лицо, при повторном взгляде оказывался частью другого изображения. Восприятие каждой детали ежесекундно менялось. Возможно, это лишь игра воображения, как с тем пирсом, откуда Хови прыгнул в Субстанцию, когда его разум адаптировался к необъяснимому. Но оставалось то, что никак не трансформировалось: из бесчисленных трещин в отвесных стенах центрального острова архипелага, поднимавшегося прямо из моря, исходили вертикальные струи дыма. Плотная пелена дыма окутывала его вершину. Какая бы тайна там ни скрывалась, она притягивала огоньки душ, сбросивших бремя плоти. Они не влетали в облако дыма, а лишь порхали вокруг. Хови гадал, что не пускает их внутрь: страх или более существенная преграда. Когда он окажется ближе, то постарается узнать ответ. Он стал грести, помогая приливу скорее донести его до места, и через десять-пятнадцать минут после того, как впервые увидел Эфемериду, уже выбирался на ее берег. Там было темно, хотя и не так, как в водах Субстанции. Ладони ощутили не песок, а грубую поверхность, похожую на кораллы. Его вдруг пронзила мысль: может быть, этот архипелаг создан так же, как и плавучий остров из человеческих фигур, который он видел среди обломков дома Вэнса. Если это так, то сколько же времени остров плавал в море снов, чтобы стать таким огромным?
Он двинулся влево по пляжу; когда ему приходилось выбирать одну из двух неизвестных дорог, он всегда выбирал левую. Он шел вдоль кромки воды, надеясь найти Джо-Бет.
Ее могло вынести тем же течением, что и его. Когда он вышел из Субстанции и лишился ее ласкающей поддержки, в нем снова проснулись сомнения. Во-первых, можно днями и неделями бродить по побережью, но так и не найти Джо-Бет. Во-вторых, если он все-таки ее найдет, ему придется столкнуться с Томми-Рэем. И Томми-Рэй будет не один – в дом Вэнса он явился в сопровождении призраков. В-третьих (это было последнее, что волновало Хови, но с каждой минутой становилось все более важным) – в Субстанции происходили изменения. Хови больше не заботило, какое название лучше отражало суть здешней реальности – «другое измерение» или «иное состояние сознания». Возможно, это было одно и то же. Он ни на секунду не сомневался в тех обрывочных сведениях, что успел получить о Субстанции и Эфемериде. Здесь всем жителям Земли мельком открывалась неземная красота. Это место неизменно. Это место утешения, где не существует тела (разве что у нарушителей границ, таких как он сам) и душа спящего познает полет и таинство жизни. Но были тут и едва заметные – а порой столь незаметные, что он не мог точно определить, какие именно, – признаки того, что морю мечтаний угрожала опасность. Маленькие голубоватые волны, лижущие берег, плескались уже не так ритмично. Движение огней в Субстанции также изменилось. Система дала сбой, и Хови сомневался, что виной тому вторжение плоти и крови из Косма. Субстанция огромна, и у нее есть свои способы бороться с теми, кто тревожит покой ее вод. Он видел это своими глазами. Нет, в спокойствие моря грез вмешалось что-то другое, гораздо более опасное, чем сам Хови или кто-либо с его стороны.
