Гроув его удивил. Он был словно нарисован на бумаге: молл в центре, четыре симметрично расположенных района, упорядоченные улицы. Однако дома радовали приятным архитектурным разнообразием, и казалось (возможно, оттого что часть зданий пряталась в зелени), будто город таит какие-то тайны.
Если тайны были и у леса на окраине, то в тот день в них вторглось множество зевак, явившихся поглазеть на тело. Грилло махнул своим удостоверением, пробрался к заграждению и задал несколько вопросов полицейскому. Нет, тело вряд ли скоро вытащат, его еще не обнаружили. Нет, Грилло не может поговорить ни с кем из руководителей операцией – лучше подойти попозже. Совет был дельный. Особой активности рядом с расщелиной Грилло не заметил, и, хотя там стояло разное оборудование, приступить к работам никто не спешил. Поэтому Грилло решил рискнуть и сделать несколько звонков. Он отправился к моллу искать телефон-автомат.
Сначала он позвонил Абернети, чтоб доложить о прибытии на место и узнать, когда пришлют фотографа. Абернети не было, и Грилло оставил сообщение. Со вторым звонком повезло больше. Автоответчик завел привычное:
– Привет. Это Тесла и Батч. Если хотите поговорить с собакой, то меня нет. Если вам нужен Батч…
Но тут его прервал голос Теслы:
– Алло!
– Это Грилло.
– Грилло? Черт, заткнись, Батч! Прости, Грилло, он пытается… – Телефон упал, послышалась какая-то возня, потом снова возник голос запыхавшейся Теслы. – Вот животное! Зачем только я его взяла, а, Грилло?
– Это единственный мужчина, который может с тобой ужиться.
– Иди ты в жопу.
– Это же твои слова.
– Я такое сказала?
– Сказала.
– Забыла… Слушай, Грилло, у меня хорошие новости. Мне предложили переработать один из моих сценариев. Помнишь тот, прошлогодний? Они хотят, чтобы все происходило в космосе.
– И ты будешь этим заниматься?
– А почему нет? Нужно хоть что-то осуществить. Никто не станет со мной серьезно работать, пока я не напишу хит. Так что в жопу искусство. Я напишу такое, что они все обделаются. И хочу сразу предупредить – избавь меня от своих дерьмовых разглагольствований о нравственности художника. Девушке нужно как-то себя кормить.
– Знаю, знаю.
– Ну, а что у тебя нового?
На этот вопрос у него была масса ответов – хватило бы на житие. Он мог рассказать, как парикмахер, держа в руках клок его выстриженных соломенных волос, с улыбкой сообщил, что у Грилло наметилась маленькая лысина. Или как сегодня утром перед зеркалом он вдруг понял, что его анемичное лицо выглядит не героически-невозмутимым, как он всегда надеялся, а просто унылым. Или об этом дурацком сне, что продолжает ему сниться: будто он застревает в лифте вместе с Абернети и с козой, и Абернети почему-то хочет, чтобы Грилло поцеловал козу. Но он оставил все это при себе и только сказал:
– Мне нужна помощь.
– Поконкретней.
– Что ты знаешь про Бадди Вэнса?
– Он упал в какую-то яму. Показывали по телевизору.
– А насчет его жизни?
– Это для Абернети, да?
– Точно.
– То есть тебе нужна грязь?
– Схватываешь на лету.
– Знаешь, комики – это не мой профиль. Я специализировалась на сексуальных идолах. Но когда услышала о нем в новостях, кое-что выяснила. Шесть раз женат, один раз на семнадцатилетней. Брак с семнадцатилетней длился сорок два дня. Вторая жена умерла от передозировки.
Как Грилло и надеялся, у Теслы была вся необходимая информация о жизни Бадди Вэнса. Чрезмерно любил женщин, запрещенные препараты и славу; снимался в фильмах, телесериалах; низвергнут с пьедестала.
– Ты можешь про это писать со знанием дела.
– Ну, спасибо.
– Я люблю тебя за то, что могу тебя помучить. Кажется, больше не за что?
– Очень смешно. Кстати, Бадди действительно был таким?
– Каким?
– Смешным.
– Вэнс? Ну да, по-своему. Ты никогда его не видел?
– Видел когда-то, но толком не помню.
– У него было такое гуттаперчевое лицо. Посмотришь – и засмеешься. Тип он был довольно странный. Наполовину идиот, наполовину хитрец.
– Как же ему удавалось пользоваться таким успехом у женщин?
– Опять грязь?
– Конечно.
– Огромное достоинство.
– Шутишь?
– Самый большой член на всем телевидении. Знаю из достоверного источника.
– От кого?
– Грилло, ради бога! – сказала Тесла с ужасом. – Я что, похожа на сплетницу?
Грилло рассмеялся.
– Благодарю за информацию. С меня обед.
– Договорились. Сегодня.
– Сегодня я, похоже, тут задержусь.
– Тогда я сама к тебе приеду.
– Может, завтра, если придется остаться. Я позвоню.
– Если не позвонишь, убью.
– Позвоню, позвоню. Возвращайся к своему космосу.
– Не делай ничего, чего я не стала бы делать. Да, вот еще…
– Что?
Прежде чем ответить, она положила трубку – в эту игру они играли с тех пор, как однажды ночью, в приступе откровенности, Грилло признался ей, что ненавидит прощания.
V
– Мама?
Она, как обычно, сидела у окна.
– Пастор Джон так и не пришел ко мне вчера вечером, Джо-Бет. Ты ему не позвонила? – Она прочитала ответ на лице дочери. – Не позвонила. Как ты могла забыть?
– Извини, мама.
– Ты же знала, как для меня это важно! Я понимаю, что ты так не думаешь, но…
– Нет. Я тебе верю. Я позвоню ему позже. Сначала… Мне нужно с тобой поговорить.
– Разве ты не должна быть в магазине? – спросила Джойс. – Ты тоже заболела? Я слышала, Томми-Рэй…
– Мама, послушай. Мне нужно спросить у тебя что-то очень важное.
Джойс встревожилась.
– Я не могу сейчас ни о чем говорить. Мне нужен пастор.
– Придет пастор. А пока я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих подругах.
Джойс молчала, на ее лице застыло страдание. Но Джо-Бет видела это выражение слишком часто, чтобы из-за него отказаться от расспросов.
– Вчера вечером я познакомилась с человеком. – Она пыталась говорить как можно обыденней. – Его зовут Ховард Кати. Он сын Труди Кати.
