Аэлла понимала, что он просто дразнит ее. Конечно, Андрей
постарается узнать правду, в этом Аэлла не сомневалась. И дело вовсе не в том,
что для него важно, изменяет Родислав своей жене или нет, дело в другом: Андрей
Бегорский совершенно не выносил лжи ни в служебных отношениях, ни в личных. Он
не будет мириться с тем, что старый друг столько лет его обманывал. И кроме
того, Андрей очень любил Любу Романову, разумеется, только как друг, и не
потерпел бы, если бы кто-то ее обижал.
В один из ближайших дней Бегорский и Родислав встретились в
кооперативном кафе, где вежливые мальчики-официанты подавали вкусные горячие
чебуреки и вполне пристойный кофе. Андрей, не страдающий излишней тягой к
дипломатичности, начал прямо в лоб:
– Родька, это правда, что у тебя двое внебрачных детей?
Родислав побелел, осторожно положил вилку и нож и вцепился
пальцами в край стола.
– Это правда, – сдавленно произнес он. – А
откуда ты узнал?
– Мне Алка сказала. А ей, в свою очередь, рассказала
Раиса, сиделка твоего сына. Как же так, Родька? Как так получилось? Почему Люба
оказалась втянута в эту грязь?
Родислав долго молчал, потом поднял на Андрея больные и
как-то сразу потускневшие глаза.
– Андрюха, я такой козел! Я такого наворотил… Простить
себе не могу. И как теперь расхлебывать – не представляю. А насчет Любы ты не
думай, я ее не обманываю, она все знала с самого начала.
– Как это?! – Бегорский ушам своим не поверил.
– Да вот так, – вздохнул Родислав. – Люба все
знала и про Лизу, и про детей. Когда Лиза была беременна первым ребенком, Люба
даже просила Аэллу помочь устроить ее на хорошую работу. Это же при тебе было,
помнишь? Я не мог тогда уйти к Лизе, потому что Лелька и Колька были совсем
маленькие, и Николай Дмитриевич бы меня не понял.
– Ну, в этой ситуации тебя вообще мало кто понял
бы, – недобро усмехнулся Андрей.
– Да я не об этом. У Головина есть собственное
представление о том, какими должны быть семьи у его дочерей, и он от этого
мнения даже под расстрелом не отступился бы. Вспомни, сколько лет он гнобил
Тамарку, не разговаривал с ней, даже жене запрещал перезваниваться с дочерью, а
все потому, что Тамарка посмела выйти замуж за человека, который не
соответствовал его представлениям о том, каким должен быть муж его дочери. И
если бы он узнал о том, что Люба несчастлива в браке, он бы винил в этом не
только меня, я-то ладно, он бы ее поедом ел, дескать, выбрала не того, удержать
не сумела, была плохой женой, не создавала условий, от хороших жен мужья не
уходят и все в таком роде. Когда у меня с Лизой закрутилось, Кольке было уже
тринадцать, возраст сложный, переломный, да и сам Колька – парень трудный, его
нужно было жестко в узде держать, и как в такой ситуации уйти? Люба одна с ним
не справилась бы, мы оба перестали бы быть для него авторитетом, раз не сумели
сохранить брак. Про Лельку я уж вообще молчу, для нее малейшее переживание –
стресс, температура, слезы, а тут развод родителей! Не мог я уйти, понимаешь?
Но Любе все честно рассказал. И мы с ней договорились, что будем сохранять
видимость брака, потому что так лучше для всех: и для наших детей, и для ее
родителей, и для нас самих.
– А Тамара знает? – спросил Андрей.
– Знает, – сокрушенно вздохнул Родислав, –
она и деньги на медсестру дает…
– Ты козел, это точно, – зло сказал
Бегорский. – Как ты мог втянуть Любашу во все это? Договорились они!
Неужели ты не понимаешь, что Любка из любви к тебе пошла тебе навстречу,
согласилась на этот унизительный вариант, а ты и рад. И столько лет ты этим пользуешься!
Да ты же ноги о Любу вытираешь, неужели ты не понимаешь? Ты вынуждаешь ее
заботиться о твоей любовнице и твоих внебрачных детях, и все это под
благовидным предлогом заботы о ней самой и ее отце. Скажешь, нет?
Родислав молчал. Он побледнел еще больше, его начало мутить.
Он совершенно не был готов к такому разговору и растерялся.
– Я все эти годы держал тебя за нормального
мужика, – продолжал Андрей. – Думал, что ты честный, порядочный. Я
был уверен, что вы с Любкой друг друга любите, и радовался, что вы такая
чудесная пара, своей жене вас в пример все время ставил. А ты, оказывается,
столько лет притворялся и обманывал меня. И меня, и Алку. Мы оба считали вас
идеальной парой. Было бы куда честнее, если бы мы знали, что у вас не все в
порядке. Ну ладно – родители, дети, посторонние, но старым друзьям-то зачем
лапшу на уши вешать? И то, что ты сотворил с Любашей, прощению не подлежит, так
и знай.
Разговор получился для Родислава тяжелым, он пытался
оправдываться, что-то объяснять, но Андрей твердо стоял на своем: с Любой
Родислав поступил по-свински, и оправданий этому нет.
– Я потому и скрывал от тебя, что знал: Любу ты мне не
простишь, – в отчаянии произнес Родислав.
– Правильно, не прощу, – твердо ответил
Бегорский. – Кстати, и Тамару тоже. Тамарка-то с какой стати оказалась
втянута в твои проблемы? Как ты мог допустить, чтобы она из своего кармана
расплачивалась за твою дурость? Ты как себе это представляешь: ты, такой
красивый, такой представительный, в отутюженной форме с полковничьими погонами,
будешь плыть по жизни и получать всеразличные удовольствия, а две бабы будут
ползти за тобой следом и оплачивать твои долги, не разгибаясь и не поднимая
головы? Так в твоем представлении выглядит идеальная семья?
– Извини, – Родислав положил на стол деньги для
оплаты счета и резко поднялся, – мне нечего тебе ответить. Да, я козел.
Да, я виноват. Все знаю, все понимаю. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я рвал на
себе волосы? Чтобы упал перед тобой на колени и просил прощения за Любу и
Томку? Что тебе от меня нужно? Для чего ты затеял этот разговор? Чтобы сказать
мне то, что мне и без того известно? Спасибо, не надо. Я пошел.
Он развернулся, схватил с вбитого в стену крюка легкую
куртку и быстро вышел на улицу. По дороге домой его трясло так, что он два раза
чуть не попал в аварию. Приступы тошноты не прекращались, и в какой-то момент
Родиславу пришлось припарковаться у тротуара и переждать дурноту.
Дома Люба сразу заметила, что муж расстроен, и уже через
пять минут все знала о состоявшемся разговоре.
– Я повел себя как полный мудак, – говорил
Родислав. – Я так растерялся, не знал, что сказать, и наговорил глупостей
и грубостей. Андрюха во всем прав, а я разговаривал с ним так, словно он в
чем-то виноват передо мной. Такой осадок мерзкий остался от этой встречи… Он как
будто наизнанку все вывернул, все переврал, передернул, и получилась гадость и
мерзость, а я не смог объяснить ему, что все не так, и напоследок нагрубил. Мы
расстались плохо. Даже не представляю, наладятся ли у нас когда-нибудь
отношения, а ведь мы столько лет вместе…
Люба, как и всегда, кинулась его утешать и объяснять, что
ничего страшного не произошло и никак иначе он повести себя не мог. Разумеется,
он растерялся, а кто не растерялся бы? Мало того, что старый друг оказался в
курсе тщательно скрываемой тайны, так еще выяснилось, что и болтушка Аэлла все
знает. Конечно, Родислав не был готов к такому повороту, все получилось слишком
неожиданно.
