Олег долго ничего не мог понять, он продолжал звонить Любе,
постоянно подходил к ней на работе, караулил возле проходной или возле
автобусной остановки, но примерно через месяц оставил ее в покое. Люба
несколько раз замечала его в обществе новой сотрудницы, молодой, стриженной под
мальчика худенькой блондинки, и тихо радовалась, что этот не самый лучший этап
ее жизни остался позади. Теперь нужно было набраться терпения, душевных сил и
деликатности и дождаться, когда такой же этап останется позади и у Родислава, и
тогда начнется новая жизнь, совсем другая, в которой они, поумневшие и приобретшие
печальный опыт, будут бережнее относиться и друг к другу, и к их семье в целом.
* * *
Но дождаться было не суждено.
В декабре на Москву обрушились невиданные морозы,
закрывались детские сады, отменялись занятия в школах, кое-где лопались трубы и
отключалось отопление. Клара Степановна теперь постоянно находилась у
Романовых: Коля не ходил в школу, Леля – в садик, а Люба и Родислав вынуждены
были ежедневно отправляться на работу. У них в квартире батареи еще грели, но
все равно было ужасно холодно, все ходили одетые в два-три свитера, на ногах –
по две пары толстых вязаных носков, а у Лели на ручках – тонкие пуховые
перчатки, привезенные откуда-то из Скандинавии и подаренные Аэллой.
В один из таких дней Родислав пришел около десяти вечера и
шепнул Любе:
– Нам надо поговорить.
Пока стояли морозы и Клара Степановна жила у них, ни о каких
ночных поездках к Лизе не могло быть и речи, и Родислав бывал у любовницы по
вечерам, придумывая для матери разные благовидные предлоги. И поговорить обо
всем, что связано с их договором, супруги могли теперь только в спальне, потому
что и на кухне, и в гостиной невозможно было спрятаться от внимательных глаз и
ушей.
Люба кормила мужа ужином, то и дело прислушиваясь к
бормотанию, доносящемуся из радиоприемника. Она, как многие в эти дни,
постоянно ждала прогноз погоды в надежде наконец услышать заветные слова о том,
что морозы ослабеют и начнется повышение температуры.
– …введен в эксплуатацию первый агрегат крупнейшей в
России Саяно-Шушенской ГЭС…
– Родислав, Лелю пора укладывать, – строго сказала
Клара Степановна. – Пусть Люба уложит девочку, я сама за тобой поухаживаю.
Люба послушно вышла из кухни. Пусть мать пообщается с сыном,
пусть почувствует себя хозяйкой: как она скажет, так и будет. Она ведь одна
живет, после смерти Софьи Ильиничны ей и поруководить-то некем.
– Мама, а завтра тоже будет холодно, как
сегодня? – спросила Леля, уютно завернувшись в одеяло.
– Пока не знаю, солнышко.
– А когда ты будешь знать?
– Когда по радио передадут прогноз.
– А когда его передадут?
– Уже скоро. Наверное, прямо сейчас передают.
– Так тебе же не слышно! Иди послушай, потом мне
скажешь. Только не обмани, обязательно приди и скажи, я не буду спать.
– Хорошо, солнышко, – Люба улыбнулась и поцеловала
дочурку, – я послушаю и обязательно тебе все расскажу. А теперь ложись на
бочок и думай о приятном.
– Я буду про лето думать, ладно? Летом тепло и солнышко
светит.
– Хорошо, думай про лето.
Она вернулась на кухню и успела как раз к прогнозу.
– …исключительно активные атмосферные процессы происходят
на европейской территории страны… в Центральном районе трескучие морозы…
холодная погода на Европейской части СССР в ближайшее время сохранится…
– Опять холодно, – жалобно простонала Клара
Степановна. – Что же это делается? Дети не учатся, в сад не ходят. Хорошо,
у вас бабушка Клара есть, а как быть тем, у кого нет бабушек? На кого детей
оставлять?
«Хорошо, – внезапно подумала Люба, глядя на свекровь,
наливающую сыну чай. – Пусть будут морозы. Пусть они будут как можно
дольше. Потому что пока закрыт детский сад, Клара будет жить у нас, а пока она
живет у нас, Родислав не ночует у Лизы. И вообще ездит к ней не так уж часто, а
то мать что-нибудь заподозрит. Может быть, такая погода поспособствует тому,
что у них все само собой сойдет на нет. Или они все-таки поссорятся из-за того,
что Родик не может бывать у нее так часто и подолгу, как прежде».
– Баба Клара! – в кухню заглянул Коля. – Иди
скорее, фигурное катание начинается.
– Ой! – подхватилась Клара Степановна. –
Спасибо, деточка. Чуть не пропустила. Там же мои любимые выступают Линичук с
Карпоносовым и Володя Ковалев. Ну, Любочка, дальше ты уж тут сама управляйся, я
к телевизору побегу. Вот спасибо Коленьке, что вовремя позвал, хороший он
мальчик.
– Хороший мальчик, – усмехнулся Родислав, когда
мать вышла. – Небось творит черт знает что, пока мы с тобой на работе.
Мама с ним никогда не справится, он всегда знает, как сделать так, чтобы быть
«хорошим мальчиком». Тебя давно в последний раз в школу вызывали?
– Как раз перед тем, как морозы грянули, –
вздохнула Люба. – Опять играл на деньги. И знаешь, что самое смешное?
Директор на него кричит, а Колька ему спокойно отвечает: «В игре самой по себе
ничего плохого нет, весь мир играет, кто в футбол, кто в шахматы, кто на бирже.
Плохо, когда игра идет нечестная, мошенническая. А я играю честно. Меня никто
ни разу за руку не схватил. Просто я более умелый, поэтому и выигрываю. В любом
спорте выигрывает тот, кто сильнее. Я – сильнее».
– Аргумент, – согласился Родислав. – И много
он выиграл?
– Пятнадцать рублей с копейками. Потом за эти деньги
купил у какого-то пятиклассника диск «Бони М», который ему родители достали, и
перепродал своему приятелю из соседнего дома за четвертной. Родик, меня это
беспокоит.
– Ничего себе приятель у нашего сына! – удивился
Родислав. – Имеет свободные двадцать пять рублей. В его-то возрасте!
– Этот мальчик постарше, он в техникуме учится. И мне
не нравится, что у Коли какие-то денежные дела со старшими ребятами. Родик,
надо что-то делать. Ты бы поговорил с ним.
– Любаша, ты же знаешь, сколько раз я с ним
разговаривал. У него на все один ответ: «Ты прав, папа, мне нужно думать об
учебе, и я обязательно возьму себя в руки и буду хорошо учиться». И смотрит
ясными и честными глазами. Потом на пару недель затихнет, принесет из школы
несколько пятерок, благо мозги у него хорошие и ему это не трудно, а потом
опять все сначала. Могу себе представить, где он шатается целыми днями, пока
уроков нет, а мы с тобой на работе.
– Я у Клары Степановны спрашивала, она меня заверила,
что Коля только по ее просьбе ходил в магазин, а все остальное время был дома,
с ней.
– Ну, ты ей верь больше. Она всю жизнь его покрывает.
Моя мама испытывает к нашему Кольке необъяснимую слабость.
– Почему же необъяснимую? – улыбнулась
Люба. – Он все-таки ее внук.
