– Пожалуйста, – Родислав посторонился, пропуская
неожиданных гостей в прихожую, – проходите.
– Кто хозяин квартиры?
– Я.
Гринев заглянул в блокнот.
– Романов Родислав Евгеньевич?
– Так точно.
– Кто еще с вами проживает?
– Жена, Романова Любовь Николаевна, и дети, Николай и
Ольга. А что случилось-то?
– Вы сегодня ночевали дома?
– Ну конечно, – не моргнув глазом солгал
Родислав. – А где мне еще ночевать? Мы все были дома. Да вы проходите! Вот
сюда, пожалуйста.
Он провел оперативника и участкового в гостиную, где за
столом сидели Николай Дмитриевич с Лелей на коленях и Клара Степановна.
– Вам нужен только я или жену тоже позвать? –
спросил он.
– Нам нужны все, кто ночью находился у вас в
квартире, – строго сказал Варфоломеев, толстый немолодой капитан,
краснолицый и одышливый.
«Как принц Гамлет, – вдруг совсем некстати подумал
Родислав. – Про него Шекспир тоже написал: «Он тучен и одышлив». Неужели
Гамлет был похож на нашего участкового?»
– Любаша! – позвал он.
Из кухни прибежала Люба, поверх юбки и футболки повязан
фартук, руки по локоть в муке.
– Кто пришел? Ой, здравствуйте, – приветливо
улыбнулась она. – Добрый день, Михаил Филиппович.
Родислав с удивлением понял, что его жена знакома с
участковым. Впрочем, о том, что она знает почти всех соседей по дому, он тоже
узнал всего несколько часов назад.
– Что случилось?
– Видите ли, – начал крепыш Гринев, – в вашем
подъезде сегодня ночью совершено убийство гражданки Ревенко из тридцать
четвертой квартиры. Вы ничего не видели? Может быть, слышали что-нибудь? Шум,
крики, скандал. Нет?
– Нет, – Люба пожала плечами. – Я вообще-то
плохо спала, у нас дочка все время просыпалась, и мне приходилось вставать и
успокаивать ее, но я ничего такого не слышала.
– А вы? – обратился Гринев к Родиславу.
– Я тоже ничего не слышал.
Он почувствовал, что его начинает мутить. Значит, тот
мужчина, который выскочил в половине четвертого ночи из тридцать четвертой
квартиры на втором этаже, был убийцей! И он, Родислав, его видел. Но не
признаваться же в этом здесь, сейчас, в присутствии матери и тестя, в
присутствии детей! Это значит давать объяснения: почему он возвращался домой в
такое время, откуда он ехал и так далее. Это означает конец всему, и
спокойствию детей, и спокойствию близких, и карьере. Он инстинктивно потянулся
к жене, сделал шаг, чтобы встать рядом с ней, и обнял за плечи. Люба сразу поняла,
что происходит с мужем, быстрым движением обтерла ладони о фартук и взяла
Родислава за руку.
– А что Геннадий говорит? – спросила она спокойно,
как ни в чем не бывало. – Вы его спрашивали?
Гринев замялся, и тут в разговор вступил Николай Дмитриевич.
– Родислав Евгеньевич – майор милиции, адъюнкт Академии
МВД, много лет проработал следователем. А я – генерал-лейтенант Головин. Вот
мое удостоверение.
Он вынул из кармана висящего на спинке стула пиджака красное
удостоверение и протянул Гриневу. Тот прочел, побледнел и вытянулся в струнку.
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! Простите за
беспокойство, мы не знали…
– Плохо, – Головин повернулся к
Варфоломееву. – Это я вам говорю, товарищ капитан. Вы должны знать всех
сотрудников милиции, которые проживают на вашем участке. Когда вы вели старшего
лейтенанта в эту квартиру, вы должны были знать, что здесь проживает офицер
милиции. А вы этого не знали. Плохо.
– Прошу прощения, – удрученно пробормотал
Варфоломеев, и Родиславу стало так жалко бедного служаку, что он на секунду
даже забыл о подступающей тошноте.
– Надеюсь, исправитесь. Старший лейтенант, вы можете
спокойно все нам рассказывать. В нашей семье все очень хорошо понимают, что
такое тайна следствия. Так что сказал вам Геннадий?
И снова Родислав удивился цепкости внимания своего тестя.
Мало того, что он из комнаты услышал, как Гринев, представляясь, назвал свое
звание – старший лейтенант, так Николай Дмитриевич еще и запомнил слова Любы и
очень ловко воспользовался услышанным, чтобы создать впечатление, что он
полностью в курсе и знает, о чем спрашивает.
– Геннадий Ревенко сегодня ночью дежурил, –
сообщил Гринев. – Он пришел домой в десять утра и застал жену убитой.
Сразу же вызвал нас.
– Но вы проверяли, он никуда не отлучался с
дежурства? – спросил Головин.
– Сейчас как раз идет проверка. Ничего более точного
сказать пока не могу, – доложил оперативник.
– А вы, стало быть, вместе с участковым осуществляете
поквартирный обход?
– Так точно!
– Ну что ж, желаю вам удачи. Здесь, как видите, живут
молодые люди и дети, они спят крепко, а если просыпаются, то не имеют привычки
выглядывать в окно. Вы лучше поспрашивайте стариков, они частенько мучаются
бессонницей, да и в окошки смотреть любят. Да, и мамаш с новорожденными детками
не забудьте, эта публика тоже плохо спит по ночам.
При этих словах Родиславу стало совсем невмоготу. Такое
ощущение, что тесть все про него знает и каждое сказанное слово предназначено
лично ему, неверному мужу его дочери.
– А… – произнес он и запнулся.
– Слушаю вас, товарищ майор, – повернулся к нему
оперативник.
– Я хотел спросить: как ее убили? Чем?
– Кухонным ножом зарезали. Восемь ножевых ударов, из
них шесть – в жизненно важные органы.
Родислав почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Всего
несколько часов назад он лицом к лицу столкнулся со страшным и безжалостным
убийцей, маньяком, зарезавшим кухонным ножом молодую женщину, свою любовницу.
Или свою жену? Ведь Родислав совершенно не представляет себе, как выглядит этот
Геннадий Ревенко. Кого он видел ночью на лестнице? Мужа? Или любовника? Но в
любом случае он видел того, кто совершил это ужасное преступление. Родислав
вспомнил, что, когда тот мужчина пробегал мимо него, локоть незнакомца слегка
коснулся его плеча, и вздрогнул: в этой руке за несколько секунд до встречи был
окровавленный нож, который вонзался в теплое беззащитное тело.
Он больше не мог бороться с тошнотой и выскочил из комнаты.
– Родинька! – донесся ему вслед голос
матери. – Что с тобой?
Закрывая за собой дверь ванной, Родислав услышал голос жены,
произносящий что-то мирное и успокаивающее. Как хорошо, что у него есть Люба,
которая все понимает и всегда защищает его.
Когда он снова вернулся в комнату, участкового Варфоломеева
и оперативника Гринева уже не было, а Николай Дмитриевич со знанием дела
рассказывал Кларе Степановне основы криминалистики, касающиеся раскрытия и
расследования убийств. Клара Степановна слушала раскрыв рот.
