– Вот как? – приподнял брови Родислав.
– Ваш сын, когда его доставили, кричал, что всех нас
уроет, что у него дед – замминистра Головин и он всех уволит, если с головы его
внука хоть один волос упадет.
– Это плохо, – вздохнул Родислав. – А я
надеялся сохранить наше родство в секрете если уж не от всех, то хотя бы от
большинства. Видите ли, Елена Анатольевна, генерал-лейтенант Головин, отец моей
жены, человек немолодой и не очень здоровый, у него высокое давление, от
волнения может случиться гипертонический криз или, еще того хуже, инсульт.
Поэтому мы всячески оберегаем деда от плохих известий, чтобы не спровоцировать
болезнь. Вы меня понимаете?
– Я-то понимаю, – растерянно ответила инспектор по
делам несовершеннолетних. – Я, конечно, могу не ставить вашего мальчика на
учет, пока он не натворил ничего более серьезного, но все отделение слышало…
Что с этим делать?
– А вы скажите, что мальчик пошутил. Чего пацан не
брякнет ради красного словца? Романов – фамилия распространенная, парень знает,
что здесь в одном из домов живет мальчишка по фамилии Романов и у него дед –
заместитель министра внутренних дел. Вот он и воспользовался тем, что носит ту
же фамилию, и решил милиционеров попугать: а вдруг да отпустят? Так подойдет?
– Вполне, – Еремина улыбнулась впервые за весь
разговор. – Только вы с Варфоломеевым сами поговорите, хорошо?
– Конечно, – ответно улыбнулся Родислав. –
Надеюсь, я смогу с ним договориться. А вам огромное спасибо, Елена Анатольевна.
Обещаю, что сын будет должным образом наказан.
Он открыл портфель и достал коробку импортных конфет.
– Это вам, Елена Анатольевна.
– Ну что вы, – засмущалась девушка, – не
нужно.
– Нужно. Я не могу уйти из кабинета такой красивой
девушки, не сделав ей подарка, – галантно произнес Родислав. – Это не
имеет никакого отношения к моему сыну и моей просьбе. Эти конфеты – лично вам.
Лейтенант Еремина залилась краской, и, выходя из кабинета, Родислав
точно знал: она никому ничего не скажет. Осталось уговорить участкового
Варфоломеева.
– Коля, отправляйся домой, – злым голосом сказал
он сыну. – Я скоро приду.
Николаша убежал, а Родислав взял капитана Варфоломеева под
руку и отвел в дальний конец длинного казенного коридора.
– Михаил Филиппович, спасибо вам за то, что проявили
бдительность и отловили моего негодяя. Ведь эти книги ему дед подарил на день
рождения, представляете? Ни стыда, ни совести у парня. И в кого только он такой
уродился? Помните, когда произошло то убийство в нашем доме, вы приходили к нам
вместе с оперативником?
– Конечно, помню, – деловито кивнул
Варфоломеев. – Я вашу супругу-то давно знал, но она же никогда не
рассказывала, чья она дочка. А в тот раз я впервые и вас увидел, и товарища
генерал-лейтенанта.
– Так вот, чтобы вы знали: это был Колин день рождения,
и товарищ генерал-лейтенант принес и подарил ему эти самые книги. Так что вы,
можно сказать, стоите у начала и конца этой печальной истории: вы были у нас в
тот момент, когда книги только появились в нашем доме, и вы же их изъяли, когда
Колька попытался их продать.
Варфоломеев расплылся в улыбке, словно ему сказали, что он
присутствовал при рождении научного открытия или еще чего-нибудь такого же
важного и значительного.
– Можете себе представить, Михаил Филиппович, –
продолжал Родислав, – как отреагирует наш товарищ генерал-лейтенант, если
узнает, что Колька выкинул такой фортель? То есть то, что парень негодяй, это
даже не обсуждается, дома я ему всыплю по первое число, но деда жалко. Что
будет, если он узнает! А ведь у него давление, сердце, и вообще он человек
немолодой. Мы с женой стараемся ничего неприятного ему не сообщать, беречь от
плохих известий.
– Да я понимаю, Родислав Евгеньевич, я все понимаю, но
ведь в отделении уже знают…
– Колька разболтал?
– Ну… – Варфоломеев потупился, – ваш сын
начал, а я подтвердил. Коле-то никто, конечно, не поверил, но я же знал, что он
правду говорит.
– Это плохо. А вы могли бы сказать вашим коллегам, что
ошиблись? Да, действительно, на вашем участке проживает внук генерала Головина
по фамилии Романов, но тот парень, которого доставили в отделении, не он, а
просто его однофамилец. Подумайте, Михаил Филиппович, ложь совсем невинная, а
здоровье генерал-лейтенанта вы сбережете.
– Да я-то что, – забормотал капитан, – я
всегда пожалуйста, только если кто-нибудь уже растрепал и информация ушла
бесконтрольно, тут я ничего не смогу…
– Давайте с вами будем надеяться на то, что никто пока ничего
не рассказал. Вы сейчас скажете дежурному, что ошиблись, что это другой
Романов, вот и все. Выпейте с ним за дружбу и искоренение правонарушений на
всей обслуживаемой территории. – Родислав достал из портфеля бутылку виски
и сунул в руки участковому.
Инцидент можно было считать исчерпанным. Оставалось только
надеяться, что не нашлось пока резвого любителя посплетничать, который бы уже
разболтал, что внук самого Головина попался на спекуляции.
– Пап, я козел, – встретил Родислава сын. – Я
все осознал.
– Что ты осознал?
– Что не надо было трогать дедов подарок, –
сообщил Коля с покаянным видом. – Нехорошо это.
– А спекулировать, по-твоему, это хорошо, нормально?
– Ну пап, – Коля сделал круглые глаза, –
какая же это спекуляция? Вот если бы я купил за рубль, а продавал за два и имел
бы навар, тогда да, это была бы спекуляция. А я же не покупал, я свое продавал.
Что тут плохого?
– Больно грамотный, – проворчал Родислав, у
которого виноватое лицо сына уже отбило всякую охоту к строгим воспитательным
беседам. – А зачем орал на все отделение, что твой дед – замминистра и что
он всех поувольняет к чертовой матери? Кто тебе дал право спекулировать именем
деда, заслуженного человека с незапятнанной репутацией? Ты что, не понимал, что
ему обязательно кто-нибудь расскажет, что до него дойдет вся эта история?
– Да ты что, папа, – Коля сделал вид удивленный и
непонимающий. – Все совсем наоборот было. Да, я говорил, что мой дед –
генерал Головин, но я же, наоборот, просил ничего ему не говорить, потому что у
деда давление и все такое. Я же хотел как лучше.
Родислав ему не верил, потому что давно уже понял, что его
сын – лжец, каких мало. Но у него не было ни малейшего желания затевать
длительную разборку, повышать голос, сердиться, наказывать… Повзрослеет –
поумнеет, думал он, всем пацанам в его возрасте хочется денег, они еще не
понимают, что их надо зарабатывать, а не получать даром. Ведь если ребенок с
самого рождения все получает даром, не затрачивая труда, то откуда взяться
пониманию того, что деньги зарабатываются трудом? Это приходит только с годами,
надо просто набраться терпения. Будем надеяться, что у Кольки хватит мозгов не
вляпаться во что-нибудь посерьезнее.
