— Ну, — сказала доктор Малоун, — их ведь нельзя прочесть в том же смысле, в каком мы читаем, например, письмо. Тут все по-другому. Суть в том, что Тени чувствуют внимание, которое на них направлено. Это уже переворот в науке: ты же видишь, что они реагируют на наше сознание!
— Нет, — возразила Лира, — я говорю об этих цветах и линиях. Ваши Тени — они же много чего умеют. Они могут принимать любую форму, какую вы захотите. Могут показывать картинки, если их попросить. Вот, смотрите!
Она повернулась обратно и снова сконцентрировалась, но на сей раз представила себе, что экран — это алетиометр со всеми его тридцатью шестью картинками вокруг циферблата. Она уже так хорошо их помнила, что ее руки, лежащие на коленях, невольно зашевелились, точно наводя воображаемые стрелки на свечу (означающую понимание), альфу и омегу (язык) и муравья (упорство), в то время как она формулировала в уме вопрос: что должны сделать люди этого мира, чтобы научиться понимать язык Теней?
Экран отозвался стремительно, словно сама мысль, и в мельтешении полос и вспышек с необычайной четкостью прорисовался ряд картинок: циркуль, вновь альфа и омега, молния, ангел. Каждая картинка высветилась разное число раз, а потом возникли еще три: верблюд, сад, луна.
Лира прекрасно поняла их смысл и вышла из своей сосредоточенности, чтобы его объяснить. Теперь, обернувшись к доктору Малоун, она увидела, что женщина откинулась на спинку стула с побелевшим лицом, сжимая руками край стола.
— Сейчас, — сказала ей Лира, — они говорили со мной на моем языке, то есть на языке картинок. Как алетиометр. Но они уверяют, что могут пользоваться и обычным языком, словами, если вы настроите свои приборы как надо. Вы можете сделать так, что на экране будут появляться слова. Но для этого нужно произвести много трудных вычислений — там был циркуль, помните? — а молния означает антарную, то есть электрическую, силу, ее требуется больше. И еще ангел — это сообщения. Вот что они хотели сказать. А когда они перешли к остальным картинкам… Там была Азия, почти что Дальний Восток, но не совсем. Не знаю, какую страну они имеют в виду, — может, Китай… и в той стране тоже умеют разговаривать с Пылью, или с Тенями, как мы с вами здесь, только мы сейчас говорим через картинки, а там пользуются палочками. По-моему, Тени намекали на те ваши символы на двери, но я не уверена. Когда я увидела их в первый раз, я почувствовала, что в них есть большой смысл, но не поняла, какой именно. Так что с Тенями, получается, можно говорить разными способами.
Доктор Малоун была потрясена.
— «И цзин», — сказала она. — Да, это китайская книга. Что-то вроде откровения… а вообще-то по ней гадали… и действительно пользовались палочками. Тот рисунок на двери просто для украшения, — добавила она, будто пытаясь убедить Лиру, что на самом деле она в это не верит. — Так ты хочешь сказать, что когда люди советуются с «И цзин», они вступают в общение с частицами-тенями? С невидимым веществом?
— Да, — ответила Лира. — Как я уже сказала, способов много. Раньше я этого не знала. Думала, есть только один.
— Эти картинки на экране… — начала доктор Малоун.
Где-то на краю сознания Лиры искоркой вспыхнула неожиданная мысль, и девочка опять повернулась к экрану. Едва она начала составлять в уме вопрос, как картинки на экране побежали друг за другом с такой скоростью, что доктор Малоун не успевала за ними уследить; но Лира все поняла и вновь обернулась к ней.
— Они говорят, что у вас тоже важная роль, — сказала она женщине-ученому. — Если я правильно поняла, вы должны сделать что-то важное. Не знаю что, но это наверняка правда, иначе бы они так не говорили. Поэтому лучше бы вам настроить вашу технику по их совету: тогда они будут пользоваться словами, и вы сможете их понять.
Доктор Малоун молчала. Потом она сказала:
— Ну ладно. И все-таки откуда ты?
Лира скривила рот. Ей было ясно, что до сих пор эта женщина действовала под влиянием усталости и отчаяния; в нормальных обстоятельствах она никогда не стала бы делиться результатами своей работы с непонятно откуда взявшимся ребенком и теперь, по-видимому, начинала жалеть о своей откровенности. Но Лира должна была отвечать честно.
— Я из другого мира, — сказала она. — Это правда. Я пришла через окно между мирами, потому что… Мне надо было спасаться, потому что люди из моего мира гнались за мной и хотели меня убить. И алетиометр… он из того же места. Мне подарил его Магистр Иордан-колледжа. В нашем Оксфорде есть Иордан-колледж, а здесь его нет. Я видела. А понимать алетиометр я научилась сама. Теперь я умею очищать свою голову от мыслей, и мне сразу становится понятно, что означают картинки. Это как вы говорили — про сомнения, тайны и всякое такое. И когда я стала смотреть на Пещеру, я сделала то же самое, и это сработало, поэтому ваши Тени и моя Пыль ничем друг от друга не отличаются. Так что…
Похоже, теперь доктор Малоун проснулась полностью. Лира взяла алетиометр и завернула его в бархатную тряпочку бережно, как мать, кутающая младенца, а потом спрятала прибор в рюкзак.
— Так что вот, — сказала она, — если хотите, настройте эту машину как надо, и она будет писать слова. Тогда вы сможете говорить с Тенями так же, как я с алетиометром. Но я не понимаю вот чего: почему люди в моем мире ее ненавидят? Ее — в смысле, Пыль. Или Тени. Невидимое вещество, скрытую массу. Они хотят разрушить ее. Считают, что она — зло. Но мне кажется, что зло делают они сами. Я видела, как они его делают. Так какие же они, Тени? Злые, добрые или еще какие-нибудь?
Доктор Малоун потерла щеки, и они стали еще краснее, чем прежде.
— Все это ужасно неловко, — сказала она. — Ты знаешь, как неловко толковать о добре и зле в научной лаборатории? Имеешь об этом хоть какое-нибудь представление? Между прочим, я стала ученым еще и потому, что не хотела больше думать об этих вещах.
— О них нельзя не думать, — сурово заявила Лира. — Вы не можете изучать Тени, Пыль — называйте как хотите — и не думать про добро, зло и всякие такие вещи. И не забывайте: Тени сказали, что вы должны что-то сделать. Вы не можете отказаться. Когда вашу лабораторию закроют?
— Комиссия по финансированию решит это в конце недели… А что?
— Значит, сегодняшний вечер у вас еще есть, — сказала Лира. — Вы могли бы настроить ваши приборы так, чтобы на экране вместо картинок получались слова. Вам это будет нетрудно. Тогда вы сможете удивить членов комиссии, и они дадут вам денег на продолжение. А еще вы сможете разузнать все про Пыль и рассказать мне. Понимаете, — объяснила она с легким высокомерием, точно герцогиня, жалующаяся на нерадивую горничную, — алетиометр не говорит мне всего, что я хочу знать. Но вы могли бы для меня это выяснить. А то мне, наверное, придется попробовать китайский способ, с палочками. Но вообще-то с картинками легче работать. Во всяком случае, мне так кажется. Могу я это снять? — добавила она, взявшись за прикрепленные к ее голове электроды.
Доктор Малоун дала ей тряпочку, чтобы вытереть гель, и убрала провода.
