Глава пятая. ПИСЬМА С АЛЯСКИ
— Уилл, — сказала Лира.
Она произнесла его имя тихо, но он все равно вздрогнул. Девочка сидела рядом с ним на скамейке, а он даже не заметил, как она появилась.
— Где ты была?
— Я нашла своего ученого! Ее зовут доктор Малоун. И у нее есть приборы, через которые можно видеть Пыль, и она сделает так, чтобы с Пылью можно было поговорить…
— Я не заметил, как ты пришла.
— Ты не смотрел, — сказала она. — Наверно, задумался о чем-то другом. Хорошо, что я тебя отыскала. Слушай, людей легко обманывать. Вот, гляди…
К ним направлялся полицейский патруль — мужчина и женщина, в летних белых рубашках с коротким рукавом; дети увидели у них на поясе рации и дубинки, увидели их подозрительные глаза. Не успели взрослые дойти до скамейки, как Лира уже вскочила и заговорила с ними.
— Простите, вы не объясните нам, как найти музей? — сказала она. — Там нас с братом должны ждать родители, но мы заблудились.
Полицейский взглянул на Уилла, и тот нехотя пожал плечами, словно говоря: что поделаешь, она права. Как это ни глупо, мы действительно потерялись. Мужчина улыбнулся. Женщина сказала:
— Какой музей вам нужен? Ашмола?
[2]
p>
— Да-да, он, — ответила Лира и сделала вид, что внимательно слушает объяснения женщины-полицейского.
Уилл поднялся, сказал спасибо, и они с Лирой неторопливо пошли прочь. Они не оглянулись, но и патрульные уже потеряли к ним интерес.
— Видишь? — сказала девочка. — Если они искали тебя, то я сбила их с толку. Они же знают, что у тебя нет сестры. Лучше я теперь буду везде ходить с тобой, — ворчливо добавила она, когда они свернули за угол. — Одного тебя быстро поймают.
Он ничего не ответил. Сердце у него в груди стучало от гнева. Они шли к круглому зданию с огромным серым куполом, стоявшему на площади в окружении каменных зданий колледжа, церкви и деревьев с широкими кронами над высокой садовой оградой. Здания были медового цвета, который казался очень теплым и насыщенным в лучах предзакатного солнца, и самый воздух был золотистым, как крепкое густое вино. Листья на деревьях почти не шевелились, и даже шум уличного движения на этой маленькой площади был далеким и приглушенным.
Лира наконец увидела, что Уилл рассержен, и спросила:
— Что такое?
— Разговаривая с людьми, ты только привлекаешь внимание, — дрожащим от ярости голосом сказал он. — Ты должна просто вести себя тихо и помалкивать, тогда никто тебя не заметит. Я сто раз в этом убеждался. Я умею быть незаметным. А ты со своими штучками… ты бросаешься всем в глаза. Не смей больше так делать. Это тебе не игрушки. Ты ведешь себя несерьезно.
— Ах, так? — вспыхнула она. — По-твоему, я не умею обманывать? Да я, между прочим, лучшая врунья на всем белом свете! Но тебе я не вру, и никогда не буду, клянусь. Ты в опасности, и, если бы я сейчас не наплела им с три короба, они бы тебя поймали. Разве ты не видел, как они на тебя смотрели? Ну вот. Тебе самому не хватает осторожности. Если хочешь знать мое мнение, это ты ведешь себя несерьезно, а не я.
— Если я веду себя несерьезно, зачем тогда я торчу тут и жду тебя, когда мог бы быть за тридевять земель? Спрятался бы в том, другом городе и сидел бы себе спокойно! У меня есть свои дела, а я болтаюсь тут, чтобы тебе помочь. Не говори мне, что я веду себя несерьезно!
— Тебе самому надо было сюда, — огрызнулась она. Никто не смеет так с ней разговаривать: в конце концов, она благородного происхождения! Она же не кто-нибудь, а Лира! — Ты сам хотел сюда, потому что без этого ты никогда ничего не узнал бы про своего отца. Ты пришел сюда ради себя, а вовсе не ради меня.
Они препирались яростно, однако не повышая голоса, потому что на площади было тихо, а мимо время от времени проходили люди. Но, услышав ее последний выпад, Уилл остановился. Ему пришлось опереться на забор, которым был обнесен колледж. Краска схлынула с его лица.
— Что тебе известно о моем отце? — очень тихо спросил он.
Она ответила так же тихо:
— Ничего мне не известно. Я знаю только, что ты его ищешь. Это все, о чем я спрашивала.
— Кого спрашивала?
— Алетиометр, конечно.
Он не сразу вспомнил, о чем она говорит. А потом у него на лице появилось такое сердитое и подозрительное выражение, что она вынула прибор из рюкзака и сказала:
— Ладно, смотри.
И она села на бордюр, огораживающий лужайку посреди площади, склонила голову над золотым инструментом и стала вращать стрелки; ее пальцы двигались так быстро, что за ними трудно было уследить, а потом останавливались на несколько секунд, пока самая длинная стрелка обегала циферблат, задерживаясь на мгновенье то тут, то там, и снова начинали так же быстро наводить короткие стрелки на очередные картинки. Уилл настороженно огляделся, но поблизости никого не было; только какие-то туристы, задрав головы, любовались куполом библиотеки, да мороженщик ехал по тротуару на своей тележке, но никто из них не обращал внимания на двух ребят.
Лира поморгала и вздохнула, словно стряхивая с себя сон.
— Твоя мать больна, — тихо сказала девочка. — Но она в безопасности. Та женщина за ней присматривает. А ты взял какие-то письма и сбежал. Еще был один мужчина, по-моему, вор, и ты убил его. И ты ищешь своего отца, и…
— Хватит, — сказал Уилл. — Замолчи. Ты не имеешь права совать нос в мою жизнь. Никогда больше этого не делай. Разве тебя не учили, что шпионить подло?
— Я знаю, когда надо остановиться, — ответила она. — Понимаешь, алетиометр — он почти как человек. Я знаю, когда он начинает сердиться, а когда ему не хочется объяснять мне про какие-то вещи. Я это чувствую. Но вчера, когда ты свалился мне на голову неизвестно откуда, я должна была спросить у него, кто ты и чего от тебя можно ждать. Мне пришлось так поступить. И он сказал… — Она еще больше понизила голос. — Он сказал, что ты убийца, и я подумала: это хорошо, значит, я могу тебе доверять. Но больше я до сих пор ничего не спрашивала, и если ты не хочешь, то и не буду. Обещаю тебе. Это совсем не похоже на дырочку, через которую можно подглядывать за людьми в свое удовольствие. Если бы я только и делала, что шпионила, он перестал бы работать. Я знаю это не хуже, чем свой родной Оксфорд.
— Ты могла бы все спросить у меня, а не у этой штуки, как ее… алетиометра. А он сказал, жив мой отец или умер?
— Нет, я же не спрашивала.
К этому моменту они оба уже сидели рядом. Уилл устало подпер голову руками.
— Что ж, — наконец сказал он, — я думаю, нам лучше доверять друг другу.
— Ну и хорошо. Я тебе доверяю.
