Когда наполовину надутый баллон стал подниматься над краем крыши складского корпуса, Ли проверил корзину и как можно тщательнее уложил все снаряжение: кто знает, какие воздушные бури ждут их в ином мире? Свои приборы он тоже постарался укрепить получше, не забыв даже о бесполезном теперь компасе, стрелка которого гуляла по циферблату как хотела. Под конец он распределил по бортам корзины балласт — пару десятков мешков с песком.
Когда баллон наполнился, южный ветер уже заметно посвежел, и крепкие канаты с трудом удерживали рвущийся вверх аэростат. Ли расплатился с заведующим остатками своего золота и помог Грумману забраться в корзину. Потом он повернулся к людям на земле, чтобы отдать им команду на взлет.
Но прежде чем он успел это сделать, произошло нечто непредвиденное. За углом складского корпуса послышался топот бегущих ног, обутых в армейские ботинки, а потом крик:
— Стой!
Люди у канатов замешкались; одни из них обернулись на голос, другие смотрели на Ли, и он резко скомандовал:
— Отдать концы!
Двое последовали его приказу, и шар дернулся вверх, но двое других глядели на солдат, которые выбегали из-за угла здания. Их канаты по-прежнему были привязаны к швартовым тумбам, и корзина накренилась так сильно, что у Ли в глазах все поплыло. Он схватился за обруч подвески; Грумман тоже держался за него, а его деймон крепко сжимал когтями край корзины.
— Отпускайте, идиоты! — завопил Ли. — Мы поднимаемся!
Подъемная сила баллона была слишком велика, и двое оставшихся работников просто не могли удержать его, как ни старались. Один отпустил свой канат, и он соскользнул с тумбы, но другой, чувствуя, как натянулась веревка, инстинктивно вцепился в нее, вместо того чтобы разжать руки. Однажды Ли уже видел подобное, и теперь к его горлу сразу подступила тошнота. Когда шар взмыл в небо, оставшийся на земле деймон бедняги, широкогрудая лайка, испустил вой, полный ужаса и боли, и через пять мучительных секунд все было кончено: силы покинули человека, он оторвался, полумертвый, и рухнул в воду.
Но солдаты уже вскинули винтовки. Раздался залп, и вокруг корзины засвистели пули; одна из них выбила искру из обруча, за который держался Ли, и рука его заныла от удара, но никакого серьезного ущерба они не причинили. Ко времени второго залпа шар был уже почти вне досягаемости огнестрельного оружия и быстро набирал высоту, двигаясь в сторону моря. Ли чувствовал, как настроение у него поднимается вместе с шаром. Как-то раз аэронавт сказал Серафине Пеккала, что летает лишь ради заработка, но тогда он, конечно, покривил душой. Взлетать в небо, когда в спину тебе дует свежий ветер, а впереди ждет новый мир, — разве на свете может быть что-нибудь лучше этого?
Он отпустил обруч и увидел Эстер: как обычно, она сидела в своем углу съежившись, с полуприкрытыми глазами. Снизу, издалека, донесся новый бесполезный залп ружейного огня. Город уменьшался на глазах, а под ними уже простерлась широкая, сверкающая на солнце гладь речного устья.
— Что ж, доктор Грумман, — сказал он, — не знаю, как вам, а мне наверху дышится легче. Жаль, правда, того беднягу: надо было ему отпустить канат вовремя. Это ведь ничего не стоит, а проворонишь нужный момент — и пиши пропало.
— Спасибо вам, мистер Скорсби, — сказал шаман. — Вы замечательно со всем справились. Теперь нам остается только устроиться поудобнее и ждать. Вы не позволите мне воспользоваться этой шубой? Ветер еще довольно холодный.
Глава одиннадцатая. БЕЛЬВЕДЕР
Дети устроились на ночлег в большой белой вилле в парке, но Уилл спал беспокойно: его преследовали видения, тревожные и приятные в равной степени, так что он мучительно пытался прогнать их и одновременно хотел грезить дальше. Когда его глаза наконец открылись совсем, он чувствовал такую сонливость, что едва мог пошевелиться. Сев на кровати, он обнаружил, что его самодельные бинты снова развязались, а простыни перепачканы кровью.
Огромный дом был погружен в тишину и пронизан лучами солнечного света, в которых плавали пылинки. Кое-как встав с постели, Уилл спустился на кухню. Они с Лирой ночевали в комнатах для прислуги под самым чердаком — большие спальни хозяев этажом ниже и их монументальные кровати с пологом на столбиках показались им неуютными, — и теперь Уиллу пришлось проделать на нетвердых ногах долгий и трудный путь.
— Уилл… — тут же сказала Лира дрогнувшим голосом и отошла от плиты, чтобы помочь ему сесть на стул.
У него кружилась голова. Он решил, что потерял много крови; чтобы в этом убедиться, достаточно было взглянуть на его одежду. И рана кровоточила по-прежнему.
— Я как раз варила кофе, — сказала Лира. — Будешь пить или сначала сделаем тебе новую перевязку? Мне все равно. И яйца в холодном шкафу тоже есть, только вот фасоли я не нашла.
— Это не такой дом, где едят консервы. Сначала перевязку. В кране есть горячая вода? Я бы помылся. Не могу ходить во всем этом…
Она налила ему горячей воды, и он разделся до трусов. Слабость и дурнота мешали ему чувствовать смущение, но Лира смутилась за него и вышла. Он вымылся как мог, а потом вытерся чайными полотенцами, висевшими в ряд около плиты.
Вернувшись, Лира принесла ему одежду, которую ей удалось отыскать в доме: рубашку, холщовые штаны и ремень. Он надел все это, а она разорвала на полосы чистое полотенце и снова плотно забинтовала ему руку. Состояние раны очень встревожило девочку: оттуда не только продолжала сочиться кровь, но и вся кисть распухла и покраснела. Однако Уилл ничего не сказал по этому поводу, и Лира тоже смолчала.
Потом она разлила по чашкам кофе, нарезала черствого хлеба, и они позавтракали в просторном зале; из его окон, расположенных по фасаду, открывался прекрасный вид на город. Поев и попив, Уилл немного взбодрился.
— Спроси алетиометр, что нам делать дальше, — сказал он. — Ты еще ни о чем его не спрашивала?
— Нет, — ответила она. — С сегодняшнего дня я буду делать только то, что ты велишь. Вчера вечером я хотела его выспросить, но не стала. И не стану, если ты не захочешь.
— Да нет, спрашивай и не тяни, — сказал он. — Теперь в этом мире нам грозит не меньше опасностей, чем в моем. Во-первых, есть брат Анжелики. А если…
Он остановился, потому что Лира начала что-то говорить, но она замолчала на полуслове вместе с ним. Потом собралась с духом и заговорила снова:
— Уилл, вчера случилось кое-что, о чем я тебе не сказала. Я виновата, но ведь у нас было столько других забот… Прости…
И она рассказала Уиллу обо всем, что видела из окна Башни Ангелов, пока Джакомо Парадизи обрабатывал ему рану: о нападении Призраков на Туллио, о полном ненависти взгляде Анжелики, заметившей ее в окне, и об угрозе Паоло.
— Помнишь, как Анжелика заговорила с нами в первый раз? — продолжала она. — Ее младший брат сказал что-то насчет того, зачем они все сюда пришли. Сказал: «Он хочет достать…» — но она не дала ему закончить и стукнула его, помнишь? Наверняка он хотел сказать, что Туллио ищет нож и именно поэтому здесь собрались все дети. Ведь если бы он у них был, они могли бы не бояться Призраков — им даже взрослеть было бы не страшно.
