– Я же сказал, так будет лучше, – кивнул Тодд. – Допивайте кофе и поедем.
Глава 5
Катя не стала даром тратить время, оплакивая уход Тодда. Что проку предаваться печали? За долгие годы она пролила немало слез из-за мужчин, которые ее предали. Таким образом она имела возможность убедиться на опыте, что слезами горю не поможешь.
К тому же, вполне возможно, Тодд еще не потерян для нее навсегда; он лишь уехал на несколько часов, вот и все. И вскоре он вернется, робкий, несчастный и виноватый, и будет на коленях умолять ее о прощении. В конце концов, разве она не подарила ему поцелуй? Разве она не занималась с ним любовью в Стране дьявола? Воспоминания об этом не отпустят его никогда.
Разумеется, Тодд попытается забыть ее. Но со сколькими бы женщинами он ни переспал – с сотней или с тысячей, – это не поможет. Рано или поздно он униженно приползет к ней, надеясь получить то, что способна дать только она, Катя Люпи. И как бы ни пыталась эта толстая, неуклюжая шлюха удержать Тодда, все ее усилия будут напрасны. Мужчины, подобные ему, не имеют ничего общего с жирными бабищами. Они воспринимают мир совсем иначе. А таких, как эта толстуха, они обычно в упор не видят. Так что у этой коровы нет никаких шансов. Тодд привык услаждать свой взор красотой, и присутствие такого страшилища непременно начнет его раздражать. После нескольких часов, проведенных в блистательном обществе уродливой толстухи, Тодд сочтет за благо смыться.
Лишь одно обстоятельство тревожило Катю: каньон так искусно спрятан от посторонних глаз, что Тодд не сумеет проникнуть сюда без ее помощи.
Этот город и раньше – еще в те годы, когда Катя жила здесь, – мог любого сбить с толку и обречь на бессмысленные плутания. А сейчас совладать с городом намного труднее – особенно человеку, который, подобно бедняге Тодду, пребывает в расстроенных чувствах. О, она прекрасно понимала, как горько тому, кто совсем недавно был окружен всеобщим обожанием, неожиданно обнаружить, что вчерашние поклонники сходят с ума по новым кумирам. Мир переворачивается с ног на голову, все теряет смысл. Ты начинаешь судорожно озираться в поисках опоры, чего-то прочного и надежного, не способного на предательство. Но в подобном отчаянном настроении так просто совершить ошибку, выбрать не тот путь, довериться не тому человеку. И теперь нелепая случайность могла отнять у нее Тодда.
Чем больше Катя размышляла над уделом несчастного Пикетта тем отчетливее понимала: ей необходимо самой отправиться к нему на помощь.
Мысль о том, чтобы покинуть каньон, наполнила ее смешанным чувством страха и радостного ожидания.
Она вновь увидит мир! Огромный безбрежный мир!
Три четвери века миновало с тех пор, как она безвылазно поселилась здесь, в этом ущелье. Конечно, она отнюдь не томилась в неведении и благодаря рассказам людей, которые являлись сюда после своей кончины, представляла, какие изменения произошли за это время за пределами каньона. Тем не менее, грядущая встреча с миром, куда она собиралась отправиться на поиски сбежавшего возлюбленного, пугала ее.
Однако выбора у Кати не было. Если ей не удастся вернуть Тодда, все ее надежды пойдут прахом. Поэтому, несмотря на все свои опасения, она должна поступить так, как решила. Возможно, на обратном пути, когда они вновь будут вместе, Катя найдет в себе силы посетить места, которые любила в юности, и своими глазами увидеть, как время изменило их. А может, подобная экскурсия не пойдет ей на пользу. Она и так расстраивается всякий раз, когда, выглянув из окна, видит башни из стекла и металла на месте прежних апельсиновых рощ, бедных селений и пыльных дорог. И конечно, если она увидит, что некогда любимые заветные утолки подверглись осквернению, это обернется для нее настоящим ударом. Хотя Катя и гордилась собственным бесстрашием, на самом деле прожитые годы сделали ее душу более уязвимой.
Одно бесспорно: предстоящий выход в мир станет испытанием ее могущества, а она, Катя Люпи, не привыкла уклоняться от испытаний.
Оказавшись за пределами своего каньона, где магическая власть дарует ей превосходство, она вступит в опасную игру. Катя не знала наверняка, однако предполагала: если ей придется долгое время пребывать вне каньона Холодных Сердец, вдали от дома и всего того, что в нем скрывается, ее истинный возраст может вступить в свои права. Ведь, хотя внешне она сохраняет свежесть и блеск юности, возраст ее близится к Мафусаилову. Удастся ли ей вернуться в свой каньон прежде, чем привлекательная оболочка даст трещину и старая карга, до поры скрываемая чарами Страны дьявола, предстанет на всеобщее обозрение?
Мысль об этом приводила Катю в ужас. Но если она найдет Тодда, то, как говорится, игра стоит свеч. Если все закончится благополучно, они вернутся в каньон и для них начнется новый Золотой век. Не имеющий ничего общего с прежним Золотым веком, изобилующим дурацкими губительными излишествами. Теперь чувства их станут глубже, и Страна дьявола будет уже не перекрестком, где бьющая ключом юность встречается с потрепанными призраками, а тайной, окруженной благоговением.
Несмотря на то, что Катя с особой гордостью показывала Тодду совершаемые в каньоне оргии и побуждала его принять в них участие, беззаботное жизнелюбие, присущее двадцатилетним, давно покинуло ее. Пикетт, конечно, с готовностью исполнял роль сластолюбца, однако Катя не сомневалась: подобные зрелища лишь утомляют его своим безвкусием. Теперь они будут вести себя именно так, как полагается обладателям истинного чуда, – они будут обращаться со своим достоянием бережно и уважительно. Вместе, рука об руку, они изведают мир, созданный Лилит. Кате никогда не хватало смелости исследовать неведомую страну с тщанием, которого та была достойна. Но теперь они познают все дороги Страны дьявола, все ее священные рощи. Конечно, долгие годы Катя видела здесь много такого, что распаляло ее женское естество (например, женщин, в экстазе отдающихся кентаврам); доведись ей увидеть нечто подобное вновь, она не стала бы отворачиваться с презрительной гримасой на лице. Однако этот мир способен был порождать и другие видения – возвышающие дух, а не разжигающие похоть; эти-то видения она и жаждала разделить с Тоддом.
В этом мире было достаточно прекрасного и изумительного; здесь десятилетия пролетали незаметно. Хотя солнце над Страной дьявола всегда находилось в одной и той же точке, существовало немало очевидных свидетельств тому, что земля здесь по-прежнему повиновалась некоему древнему ритму.
Например, среди болот имелось искусственное озеро шириной примерно в полмили; судя по всему, в течение многих лет там водились угри редкого вида – серебристо-голубые, с огромными золотистыми глазами. Каждый из них был длиной не более мизинца, но их было так много, что, когда они начинали метать икру, вода в озере буквально выходила из берегов. В те дни, когда из икринок появлялись мальки, Чаша Бытия, как Катя называла это озеро, превращалась в настоящий пиршественный стол для всякого рода птиц, которые расхаживали по блестящим рыбьим спинам и наедались так, что едва могли взлететь, после чего усаживались на ветви ближайших деревьев, переваривая обильную трапезу. На следующий день (если в Стране дьявола вообще существовали дни) Чаша Бытия пустовала, и дохлые мальки, не успевшие ее покинуть, становились добычей диких собак и ворон.
