– Ты уверена?
– Уверена.
– Ладно, будь по-твоему, – кивнула Максин.
Тэмми помолчала, собираясь с мыслями, и начала говорить – негромко, но проникновенно.
– Господи, я не знаю, зачем эти создания появились на свет и почему они умерли. – И она покачала головой, то ли в знак сочувствия, то ли от собственного бессилия подобрать нужные слова. – Мы, живущие на этой земле, все время ощущаем близость смерти, и когда она забирает тех, кто рядом с нами, мы неизбежно задаемся вопросом: для чего мы родились? И сейчас я думаю о том, для чего родились эти несчастные. Они провели свою жизнь в горестях, тоске и страданиях. А теперь они мертвы. Прошу Тебя, Господи, не оставь их своими попечениями, будь к ним снисходителен и милосерден. Земной их путь не был освещен даже малейшим проблеском радости. Подари же им хоть немного счастья после смерти. Вот и все. Аминь.
– Аминь, – эхом повторила Максин, и это слово, сорвавшееся с губ, столь непривычных к молитве, неожиданно заставило ее залиться слезами.
Тэмми обняла спутницу за плечи.
– Все хорошо, – шепнула она.
– Сама не знаю, что со мной, – пробормотала Максин и, всхлипывая, уткнулась лицом в плечо Тэмми. – Не помню, когда я так плакала. По-настоящему плакала, со слезами.
– Поплакать бывает очень полезно. Пусть все слезы выльются. На душе станет легче.
– Правда? – спросила Максин, вытирая глаза. – Я всегда удивлялась, когда слышала от людей, что слезы им помогают.
– Но это и вправду так. Можешь поверить моему богатому опыту.
– Не знаю, Тэмми, говорил ли тебе кто-нибудь об этом, но ты – потрясающая женщина.
– Приятно слышать. Честно говоря, мне никто и никогда об этом не говорил. Арни, мой бывший муж, не находил во мне ровным счетом ничего потрясающего.
– Значит, твой Арни – безмозглый кретин, – непререкаемым тоном заявила Максин, к которой начал возвращаться прежний апломб.
– Может, вернемся в дом? – предложила Тэмми, все еще немного смущенная неожиданным комплиментом Максин.
– Да, пожалуй, нам стоит вернуться.
Осторожно огибая распростертые на ступеньках тела, они двинулись наверх. Тут Максин пришло в голову, что Тэмми, прикрыв лица мертвых и прочитав над ними поминальную молитву, попыталась возродить идею милосердия и всепрощения во владениях Кати Люпи, где неизменно царили жестокость и бессердечие. Возможно, слова сочувствия и сострадания прозвучали здесь впервые за три четверти века. Катя Люпи не умела прощать: всякий, кто осмеливался ее прогневить, должен был за это жестоко поплатиться.
– О чем ты задумалась, Максин?
– О том, что здесь творилось. – Мисс Фрайзель посмотрела на дом, потом, обернувшись, обвела глазами каньон. – Возможно, все эти газетенки правы.
– Правы? Что ты имеешь в виду?
– Ты ведь знаешь, что желтая пресса окрестила этот дом «сатанинским притоном в окрестностях Голливуда».
– Ерунда, – возразила Тэмми. – Эти журналисты чего только не наплетут.
– Значит, ты не веришь, что комната в подвале – дело рук дьявола или его милой женушки?
– Я не знаю, кто создал эту комнату, да и знать не хочу, – заявила Тэмми. – Я знаю лишь, кто на протяжении многих лет придавал ей столь важное значение. Для кого она стала объектом самых жгучих желаний. Сюда стремились люди. Простые смертные, такие как я или ты. Люди, которые не могли без этой комнаты обходиться.
– Твое замечание не лишено смысла.
– Комнаты, дома и каньоны не могут быть хорошими или плохими, злыми или добрыми, – продолжала Тэмми. – Подобными качествами наделены только люди. Я в этом не сомневаюсь.
– Скажи, а то, что ты сделала с этими… покойниками в саду… помогло тебе? Ты чувствуешь, что исполнила свой долг?
– Вижу, ты решила, что я совсем свихнулась, правда? – улыбнулась Тэмми.
– Вот уж нет. Скорее наоборот.
– Откровенно говоря, я рада, что помолилась за них. У этих несчастных была беспросветная жизнь. Жизнь, лишенная надежды.
– Наверное, сейчас нам стоит поискать Тодда, – сменила тему Максин.
– Да. Стоит. Ведь мы за этим сюда приехали. Но давай договоримся так: если мы не найдем его, скажем, через пятнадцать минут, – Тэмми взглянула на часы, – то бросаем поиски и уезжаем. Согласна?
– Согласна.
– Куда пойдем прежде всего?
– Думаю, в хозяйскую опочивальню. Насколько я знаю, всякий раз, когда ситуация складывалась для него не лучшим образом, наш общий друг предпочитал запереться в спальне.
– Смешно, но Арни тоже всегда так делал. Предпочитал переждать неприятности, валяясь на кровати носом к стенке.
– Ты ничего не рассказывала мне о своем муже, – молвила Максин, когда они, миновав разгромленную кухню, вышли в коридор.
– Было бы о ком рассказывать. Особенно теперь, когда он ушел.
– Как ты думаешь, он вернется?
– Понятия не имею, – равнодушно пожала плечами Тэмми. – Все зависит от того, как он поладит со своей новой возлюбленной.
– Тогда я задам вопрос по-другому: ты хочешь, чтобы он вернулся?
– Ни капельки. И если он когда-нибудь явится, я пошлю его в задницу. Или еще дальше. Уж прости за грубость.
Между тем они подошли к лестнице.
– Может, ты пойдешь наверх одна? – предложила Тэмми. – В конце концов, ты лучше его знала. Он много лет был твоим подопечным, или кем там еще…
Фрайзель, судя по нерешительному взгляду, колебалась.
– Иди, иди, – подбодрила ее Тэмми. – Ты поднимайся наверх, а я поищу внизу.
– Хорошо, – согласилась та. – Только не уходи слишком далеко. Надо, чтобы мы в любой момент могли друг до друга докричаться.
– Я буду поблизости, – пообещала Тэмми. – И если ничего не найду, поднимусь к тебе.
Максин двинулась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
– У меня нет ни малейшего желания оставаться в этом проклятом каньоне после наступления темноты, – проговорила она на ходу.
– У меня тоже, – подхватила Тэмми и поспешила вниз. Максин проводила ее глазами и, когда спутница скрылась из виду, перевела взгляд на дверь хозяйской опочивальни. Половицы лестничной площадки пронзительно скрипели под ногами – несомненно, призраки учинили наверху такой же погром, как и внизу. Неизвестно, насколько серьезны оказались повреждения, которые получил дом. Вполне возможно, что вскоре он вообще должен был рухнуть. Это еще одна причина, заставлявшая их с Тэмми спешить. Максин читала По и знала, какой удел ожидает прибежища духов и привидений, подобные этому дому. Все они в финале превращались в груду обломков. Не выдержав груза совершенных здесь злодеяний, приюты не нашедших успокоения мертвецов падали, словно карточные домики, погребая под своими обломками всех, кто не успел вовремя унести ноги.
