Несмотря на угрозу Уилла, у нее теперь не осталось выбора — она должна была рассказать правду. Да, в Суде были двое, как и говорит Шервуд. Нет, она не знает, кто они такие, нет, она не видела, чтобы женщина раздевалась, нет, она не уверена, что смогла бы узнать их, если бы увидела снова (это было не совсем так, хотя и близко к правде). Там было темно, сказала Фрэнни, и она испугалась — не только за себя, за всех троих.
— Они тебе угрожали? — спросила мать.
— Да нет.
— Но ты сказала, что испугалась.
— Испугалась. Они были не похожи на обычных людей.
— А на кого они были похожи?
Она не смогла найти подходящих слов, даже когда с теми же вопросами пришел отец.
— Сколько раз я тебе говорил, — сказал он, — не приближаться к людям, которых не знаешь.
— Я пошла за Уиллом. Я боялась, как бы с ним чего не случилось.
— Если бы и случилось, это его дело, а не твое. Он бы ради тебя такого не сделал. Можешь не сомневаться.
— Ты его не знаешь. Он…
— Не дерзи, — оборвал ее отец. — Завтра я поговорю с его родителями. Хочу, чтобы они знали, что у них сын — полный идиот.
С этими словами он вышел, оставив Фрэнни наедине с ее мыслями.
Но на этом события той ночи не закончились. Когда все звуки в доме наконец смолкли, Фрэнни услышала легкий стук в дверь, а потом в ее спальню проскользнул Шервуд, прижимавший что-то к груди. После рыданий голос у него был хриплый.
— У меня тут есть кое-что — ты должна это увидеть, — сказал он и, подойдя к окну, раздвинул шторы.
Перед домом стоял уличный фонарь, его свет через исхлестанное дождем стекло упал на бледное, опухшее лицо Шервуда.
— Я не знаю, зачем это сделал, — начал он.
— Что сделал?
— Я, понимаешь, просто был там, а когда увидел ее, то решил взять. — С этими словами он протянул Фрэнни предмет, который держал в руках. — Это всего лишь старая книга.
— Ты ее украл?
Он кивнул.
— Откуда? Из Суда?
Шервуд снова кивнул. Вид у него был такой испуганный, что Фрэнни боялась, как бы он снова не разрыдался.
— Ничего-ничего, — сказала она. — Я не сержусь. Просто удивилась. Я не видела у тебя этой книги.
— Я сунул ее под куртку.
— И где ты ее нашел?
Шервуд рассказал о столе, чернилах и ручках, и, пока он говорил, Фрэнни взяла книгу у него из рук и подошла к окну. От книги исходил странный запах. Фрэнни поднесла ее к носу — не слишком близко — и втянула этот запах. Пахло холодным огнем от углей, оставленных под дождем. Это насторожило Фрэнни — теперь она опасалась открывать книгу, но не могла не сделать этого, зная, откуда эта книга взялась. Она зацепила большим пальцем обложку и приподняла. На первой странице был круг, нарисованный черными или темно-коричневыми чернилами. Ни фамилии автора. Ни названия. Одно это кольцо, идеально ровное.
— Это его книга? — спросила она Шервуда.
— Наверно.
— Кто-нибудь знает, что ты ее взял?
— Нет, не думаю.
Хотя бы это радовало. Фрэнни перевернула страницу. То, что она увидела, было настолько же сложно, насколько проста была предыдущая страница: строчки текста одна за другой, крохотные слова так прижаты друг к другу, что кажется, сливаются в одно. Фрэнни перевернула страницу. Та же картина — слева и справа. То же самое и на следующих двух, и на двух следующих, и на двух следующих. Она присмотрелась к тексту — можно ли понять, что там написано, — но слова были не английские. Еще более странным ей показалось то, что буквы были явно не из алфавита — изящные, замысловатые значки, выписанные так тщательно, словно их выводила рука безумца.
— Что это значит? — спросил Шервуд, заглядывая через плечо сестры.
— Не знаю. Ничего подобного я в жизни не видела.
— Думаешь, это какой-то рассказ?
— Вряд ли. Это не печатный текст, как в обычных книгах.
Она лизнула палец и ткнула в значки. Палец испачкался.
— Он это сам написал, — сказала она.
— Джекоб? — выдохнул Шервуд.
— Да.
Фрэнни перевернула еще несколько страниц, и наконец на глаза ей попалась картинка. Это было изображение насекомого — какого-то жука, как ей показалось, и, как и значки на предыдущих страницах, он был скрупулезно заштрихован. Каждая деталь головы, лапок, радужных крылышек — в тусклом свете они казались реальными, словно прикоснись она к этому жуку, и он с жужжанием поднимется с бумаги.
— Я знаю, что не должен был брать эту книгу, — сказал Шервуд, — но теперь я не хочу ее возвращать, потому что не хочу увидеть его снова.
— Тебе и не придется ее отдавать, — успокоила его Фрэнни.
— Ты обещаешь?
— Обещаю. Тебе нечего бояться, Шер. Здесь мы в безопасности: мама и папа нас охраняют.
Шервуд просунул руку ей под локоть. Фрэнни чувствовала, как дрожь проходит по его худенькому тельцу.
— Но ведь они не всегда тут будут? — сказал он пугающе невыразительно, словно об этой самой ужасной из всех возможностей можно было сказать только так — голосом, лишенным всяких эмоций.
— Да, не всегда.
— И что тогда случится с нами?
— Я буду заботиться о тебе.
— Обещаешь?
— Обещаю. Ну а теперь тебе пора возвращаться в кровать.
Фрэнни взяла брата за руку, и они вдвоем на цыпочках прошли по лестничной площадке до его комнаты, Там она уложила Шервуда в постель и сказала, чтобы он не думал о книге, или о Суде, или о том, что случилось вчера вечером, а просто попытался уснуть. Исполнив свой долг, она вернулась к себе, закрыла дверь, задвинула штору и положила книгу в шкаф под свитера. У дверцы шкафа не было замка, а если б и был, она бы обязательно повернула ключ. Потом Фрэнни улеглась в холодную постель и зажгла прикроватную лампу — на тот случай, если жук из книги поползет по полу, чтобы найти ее еще до рассвета. А после событий вчерашнего вечера такое вполне могло случиться.
IV
1
Уилл съел суп, как послушный пациент, а после того, как Адель измерила ему температуру, собрала все на поднос и удалилась, быстро встал и оделся. Дождливый день уже начал клониться к вечеру, но Уилл был полон решимости не откладывать поход на завтра.
В гостиной работал телевизор, до него донесся спокойный, ровный голос ведущего, а потом, когда мать переключилась на другой канал, — смех и аплодисменты. Этот шум был очень кстати, он заглушал скрип ступенек, когда Уилл спускался в холл. Там, пока он надевал шарф, куртку, перчатки и ботинки, его едва не засекли: отец из кабинета крикнул Адели, что уже устал ждать чай. Может, она отправилась на поле срывать чайные листочки, черт побери? Адель не ответила, и отец понесся на кухню, чтобы выяснить, что происходит. Но Хьюго не заметил сына в сумерках холла, и, пока он выговаривал Адели за медлительность, Уилл приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы протиснуться через узкую щель, — он опасался, что приток холодного воздуха известит всех о его уходе, — выскользнул наружу и отправился в свое вечернее путешествие.
