Но и маленький человек ничего не мог сделать с миссис Колтер, потому что его подруга была у обезьяны в лапах. А обезьяна ничего не могла сделать с ней из страха, что маленький мужчина вонзит ядовитую шпору в сонную артерию миссис Колтер. Все четверо будто окаменели.
Глубоко дыша и ежесекундно сглатывая, чтобы как-то совладать с болью, миссис Колтер обратила к Уиллу налитые слезами глаза и спокойно произнесла:
– Ну, господин Уилл, что теперь прикажете делать?
Глава тринадцатая. Тиалис и Салмакия
Ты не хмурься, мрак ночной!
Полночь, сжалься надо мною;
Подыми свою луну,
Лишь ресницы я сомкну!
Уильям Блейк (Перевод С.Маршака)
Сжав в руке тяжелый пистолет, Уилл наотмашь ударил золотую обезьяну, свалил ее и оглушил, так что миссис Колтер громко застонала, а крохотная женщина вырвалась из обезьяньей лапы.
Миг, и она отбежала к камням, а маленький мужчина отпрыгнул от миссис Колтер – оба двигались быстро, как кузнечики. Троим детям некогда было изумляться. Тиалис нежно ощупал плечо и руку подруги, обнял ее и окликнул Уилла:
– Ты! Мальчик! – Голос его, хотя и тихий, был низким, как у взрослого мужчины. – Нож у тебя?
– Конечно, у меня, – сказал Уилл. Если они не знают, что он сломан, то незачем им это сообщать.
– Ты с девочкой должен следовать за нами. Кто тот другой ребенок?
– Ама, из деревни, – сказал Уилл.
– Скажи ей, чтобы шла домой. Давайте подчиняйтесь, пока швейцарцы не подошли.
Уилл не колебался. Каковы бы ни были намерения этих двоих, он с Лирой может уйти через окно, которое открыл за кустами, ниже по тропинке. Он помог ей подняться и с интересом понаблюдал за тем, как два маленьких человека вскочили на… кого? На птиц? Нет, на стрекоз длиной почти с его предплечье – они, оказывается, ждали всадников в темноте. Уилл и Лира бросились к выходу из пещеры, где лежала миссис Колтер. Сонная, оглушенная болью после укола шпоры, она тем не менее подняла руку, когда они пробегали мимо, и крикнула:
– Лира! Лира, дочь моя, моя дорогая! Лира! Не уходи! Не уходи!
Лира горестно посмотрела на нее сверху, но потом переступила через тело матери и оторвала слабую руку миссис Колтер от своей лодыжки. А женщина плакала; Уилл увидел, что щеки у нее блестят от слез.
Пригнувшись в горловине пещеры, трое детей дождались короткого затишья в перестрелке, а затем бросились вдогонку за стрекозами, устремившимися вниз вдоль тропы. Освещение переменилось: к холодному антарному свету фар дирижаблей добавилось пляшущее оранжевое пламя.
Один раз Уилл оглянулся. Миссис Колтер стояла на коленях, протягивая руки, а деймон жалостливо льнул к ней. Озаренное огнями лицо ее было страшной трагической маской, и она кричала:
– Лира! Лира, любимая моя! Мое сокровище, моя единственная, Лира, Лира, не уходи, не покидай меня! Доченька, ты разрываешь мне сердце…
Яростное горькое рыдание вырвалось из груди Лиры – все-таки миссис Колтер была ей матерью, и другой у неё никогда не будет. Уилл увидел, как слезы ручьем полились по ее щекам.
Но приходилось быть безжалостным. Он схватил Лиру за руку. Всадник на стрекозе летел рядом с его головой, убеждал поспешить, и он, пригибаясь, тащил ее по тропинке, прочь от пещеры. В левой руке у него, снова кровоточившей после того, как он ударил обезьяну, был пистолет миссис Колтер.
– Поднимись на вершину скалы, – сказал всадник, – и сдайся африканцам. Они – твоя единственная надежда.
Помня об острых шпорах, Уилл ничего не ответил, хотя не имел ни малейшего желания подчиниться. Стремился он вовсе не туда, куда было сказано, а к окну за кустами; он пригнул голову, побежал еще быстрее, и Лира с Амой за ним следом.
– Стой!
Человек… нет, трое стояли на тропинке, преградив им путь: в мундирах… белые люди с арбалетами и рычащими волкодавами-деймонами. Швейцарские гвардейцы.
– Йорек! – сразу же крикнул Уилл. – Йорек Бирнисон!
Его рычание и тяжелые удары лап слышались совсем близко – и вопли солдат, которым не посчастливилось встать на его пути.
Но помощь явилась другая, и неожиданная: неясным пятном с неба низвергся в отчаянии Бальтамос и стал между детьми и солдатами. Гвардейцы отпрянули в изумлении перед неведомо откуда взявшимся призраком.
Но это были хорошо обученные солдаты, через мгновение их деймоны бросились к ангелу, оскалив белые зубы, и Бальтамос дрогнул – он закричал от страха и стыда, попятился, а потом взлетел, колотя по воздуху крыльями. Уилл разочарованно проводил глазами призрачную фигуру своего проводника и друга, мгновенно исчезнувшую среди древесных вершин.
Лира наблюдала за происходящим все еще сонными глазами. Длилось это каких-нибудь две-три секунды, но швейцарцы успели перестроиться, и вожак их уже поднимал арбалет. Выбора не было: Уилл вскинул пистолет, обхватил рукоять правой рукой и нажал на спусковой крючок. Выстрел отдался у него в костях, но пуля попала солдату в сердце.
Он повалился, словно его лягнула лошадь. Уилл и моргнуть не успел, как маленькие шпионы спрыгнули со стрекоз на двоих оставшихся. Женщина оказалась рядом с шеей своей жертвы, а мужчины – у своей на запястье. Два удара шпор, мучительный храп, и оба швейцарца умерли, а их деймоны, коротко взвыв, растаяли в воздухе.
Уилл с Лирой перепрыгнули через тела и побежали дальше, Пантелеймон по пятам за ними в виде дикого кота. «Где Ама?» – подумал Уилл и тут же увидел ее: она мчалась вниз по другой тропинке. Теперь она в безопасности, решил он, а через секунду увидел слабо светящееся окно за кустами. Он схватил Лиру за локоть и потащил в ту сторону. Кустарник царапал им лица, цеплял одежду, ноги их то и дело подворачивались на камнях и корнях, но они добрались до окна и выкатились наружу, в другой мир, на голые камни под яркой луной, в бездонную тишину, оглашаемую лишь слабым треском насекомых.
Уилл сразу же схватился за живот, и его вырвало. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме ужаса и смертельного отвращения. Это уже второй человек им убит, не считая парня в Башне ангелов… Он не хотел этого. Тело восстало против того, что заставил его сделать инстинкт, и теперь Уилл стоял на коленях, и мучительные кислые спазмы сотрясали его, пока окончательно не опустошили желудок и сердце.
Лира беспомощно наблюдала за этим, баюкая па груди Пана.
Уилл пришел в себя и огляделся. И сразу увидел, что они не одни в этом мире – маленькие шпионы последовали за ними сюда; их поклажа лежала на земле, а стрекозы носились над камнями, ловили мошек. Мужчина массировал женщине плечо, и оба строго смотрели на детей. Глаза их так блестели, и лица были так выразительны, что сомневаться в их чувствах не приходилось, а Уилл уже понимал, что эта пара, кто бы они ни были, – грозные противники. Он сказал Лире:
