– Алетиометр у меня в рюкзаке.
– Ой, Уилл… я так надеялась, что ты его найдешь… Но что произошло? Ты нашел отца? А я во сне… Уилл, то, что мы должны сделать… в это просто не верится, я даже думать об этом боюсь… И он цел! Ты сумел донести его в сохранности…
Слова сыпались из нее с такой быстротой, что она и не ожидала ответов. Она крутила в руках алетиометр, ее пальцы гладили тяжелое золото, гладкий хрусталь и головки с насечкой, так хорошо им знакомые.
Уилл подумал: Он скажет нам, как починить нож! Но промолвил только:
– Как ты себя чувствуешь? Пить, есть хочешь?
– Не знаю… да. Но не очень. В общем…
– Надо уйти от окна, – сказал Уилл. – Они могут найти его и явятся сюда.
– Да, правильно, – сказала она, и они пошли вверх по склону, Уилл с рюкзаком, а счастливая Лира – с сумочкой, в которой лежал алетиометр. Краем глаза Уилл видел, что маленькие шпионы следуют за ними, но они держались на расстоянии и никак не угрожали.
Выше по склону был узкий скальный выступ, под которым можно было укрыться. Они сели под ним, проверив сначала, нет ли змей, поели сушеных фруктов и выпили воды из фляги Уилла. Уилл тихо сказал:
– Нож сломался. Не понимаю, как это произошло. Миссис Колтер что-то сделала или сказала, я подумал о матери, и нож из-за этого то ли застрял, то ли неудачно повернулся, то ли… Не понимаю, что случилось. Но если мы его не починим, дела наши плохи. Я не хотел, чтобы об этом узнали маленькие, – пока они думают, что нож у меня цел, последнее слово за мной. Слушай, может, спросишь у алетиометра, как…
– Да! – живо откликнулась она. – Я спрошу.
Лира не мешкая вынула золотой прибор и вышла на лунный свет, чтобы лучше видеть шкалу. Заправив волосы за уши, таким же жестом, какой видел Уилл у ее матери в пещере, она стала привычно поворачивать головки, а Пантелеймон, принявший вид мыши, сидел у нее на колене. Но видно было не так хорошо, как она рассчитывала, или же лунный свет был обманчив. Ей пришлось несколько раз повернуть прибор, поморгать глазами, и только тогда символы стали видны ясно. Но дальше все пошло как надо.
Едва начав, она издала взволнованное восклицание и, хотя стрелка продолжала качаться, сияющими глазами посмотрела на Уилла. Но окончательного ответа еще не было, она снова опустила глаза, сдвинула брови, дожидаясь, когда остановится стрелка. Потом убрала алетиометр и сказала:
– Йорек? Он где-то недалеко? Ты вроде звал его, а потом я подумала, что мне это почудилось. Он правда здесь?
– Да. Он может починить нож? Так говорит алетиометр?
– О, из металла он может сделать что угодно! Не только броню, он может делать тонкие вещи… – Она рассказала ему, как Йорек сделал жестяную коробочку для жука-шпиона. – Но где он?
– Недалеко. Он пришел бы, когда я звал, но, видно, дрался в это время… А Бальтамос? Как же он, наверное, испугался!
– Кто?
Уилл коротко объяснил, чувствуя, как у него самого краснеют щеки от стыда, который, должно быть, испытывал ангел.
– Про него – отдельная история. Очень странная… Он много чего порассказал мне, и, кажется, я даже понял… – Уилл провел руками по волосам и потер глаза.
– Ты мне все расскажи. Все, что было с тобой с тех пор, как она меня захватила. Ох, Уилл, у тебя все еще кровь идет. Бедная твоя рука…
– Нет. Отец ее вылечил. Раны открылись, когда я ударил золотую обезьяну, но сейчас уже лучше. Он дал мне свою мазь…
– Ты нашел отца?
– Ну да, на горе, в ту ночь…
Он дал ей промыть раны и наложить свежей мази из костяной коробочки, а сам в это время рассказывал о том, что происходило: о схватке с незнакомцем, и как они узнали друг друга за секунду до того, как отца сразила стрела ведьмы, о встрече с ангелами, о своем путешествии к пещере и о знакомстве с Йореком.
– Столько всего случилось, а я спала, – изумлялась Лира. – Знаешь, мне кажется, она заботилась обо мне. Уилл… Я правда думаю… Я не думаю, что она хотела мне навредить… Она сделала столько плохого, но… – Лира потерла глаза. – Но во сне, Уилл… даже не могу передать, до чего странно! Вроде того, как с алетиометром: такая ясность, и все понятно до самой глубины, до дна, как будто все видно насквозь.
А во сне… Помнишь, я рассказывала тебе про моего друга Роджера, как его поймали Жрецы, и я поехала его выручать, но все получилось наоборот, и лорд Азриэл его убил?
Вот, я увидела его. Во сне его увидела, только он был мертвый. И он манил, звал меня, но я его не слышала. Он не хотел, чтобы я была мертвой, нет. Он хотел говорить со мной.
А ведь это я повезла его на Свальбард, где его убили, я в этом виновата. Я вспоминала, как мы играли в Иордан-колледже, Роджер и я, на крыше, в городе, на рынках, на реке и на Глинах… Мы с Роджером и остальные ребята… Я поехала в Больвангар спасать его, а сделала еще хуже, и, если не попрошу прощения, тогда вообще все зря, это только пустая трата времени. Понимаешь, я должна это сделать, Уилл. Я должна пойти в страну мертвых, найти его и… и сказать: прости. Мне все равно, что потом будет. Тогда мы сможем… я смогу… Неважно, что потом.
Уилл сказал:
– А это место, где мертвые… Это – мир, вроде здешнего, или моего, или твоего, или какого-нибудь другого? Туда можно попасть с ножом?
Лиру поразила эта мысль.
– Ты можешь спросить, – продолжал он. – Спроси, где он и как туда попасть.
Она склонилась над алетиометром, потерла глаза и, приблизив лицо к циферблату, быстро заработала пальцами. Ответ появился через минуту.
– Да, – сказала она, – но это странное место, Уилл… Такое странное… Неужели нам удастся? Неужели сможем пройти в страну мертвых? Только… в каком виде? Ведь деймоны исчезают, когда мы умираем… я видела… а наши тела, они лежат в могиле и гниют, так ведь?
– Значит, должна быть какая-то третья часть. Другая.
– Знаешь, – взволнованно сказала она, – наверное, это так! Потому что я могу думать о своем теле и о своем деймоне – значит, должна быть еще какая-то часть, которая думает!
– Да! Это – дух. Глаза у Лиры горели.
– Может, мы вызволим дух Роджера. Может, удастся его спасти.
– Может быть. Надо попробовать.
– Да. Так и сделаем! – подхватила она. – Пойдем вместе!
Но если не удастся починить нож, – подумал Уилл, – мы вообще ничего не сможем сделать».
Когда в голове прояснилось и живот немного успокоился, Уилл сел поудобнее и окликнул маленьких шпионов. Они были неподалеку и возились с каким-то миниатюрным аппаратом.
– Кто вы? – спросил он. – И на чьей вы стороне?
Мужчина закончил свои манипуляции и закрыл деревянную коробочку, похожую на футляр для скрипки, но длиной с грецкий орех. Первой заговорила женщина:
