А за контроль над рощицей вели борьбу десятка два Призраков: их сдерживал сильно потрепанный отряд духов. Едва завидев эту маленькую кучку деревьев, Лира и Уилл поняли, что их деймоны находятся там и что им грозит скорая гибель: с каждой минутой туда прибывали все новые Призраки, целый поток которых лился из-за холмистой гряды справа. Теперь Уилл с Лирой видели их вполне отчетливо.
Вдруг прямо за гребнем холма прогремел взрыв; в воздух полетели камни и комья земли. Лира вскрикнула, и даже Уилл схватился за грудь.
– Держитесь! – предупредил их Йорек и ринулся вперед.
Высоко в небе вспыхнула ракета, потом еще и еще одна; они медленно опускались, заливая все вокруг ярким магниевым сиянием. Взорвался другой снаряд, на сей раз ближе; они почувствовали толчок ударной волны, а потом уколы брызнувшей им в лицо каменной крошки. Йорек не сбился с рыси, но им стоило большого труда не свалиться с него: они не могли запустить пальцы в его шерсть и только сжимали коленями броню, а поскольку спина у медведя была широкая, они то и дело соскальзывали назад.
– Глядите! – воскликнула Лира, показывая вверх, и в ту же секунду поблизости разорвался очередной снаряд.
Прямо на сигнальные огни неслась дюжина ведьм; в руках у них были ветки, покрытые густой листвой. Этими ветками они загасили ракеты, разбросав их в стороны, и рощу вновь окутала тьма, скрывшая ее от артиллеристов.
До деревьев оставалось всего несколько шагов. И Уилл, и Лира уже чувствовали близость утраченных частей своего «я» – возбуждение, отчаянную надежду и леденящий страх, потому что среди древесных стволов теснились Призраки, и им предстояло пробиваться сквозь эту толпу, один вид которой вызывал у них тошноту и слабость.
– Они боятся ножа, – произнес чей-то голос рядом с ними, и медвежий король остановился так резко, что Уилл с Лирой скатились у него со спины.
– Ли! – воскликнул Йорек. – Мой старый товарищ! Такого я еще никогда не видал! Ты ведь мертв – но с кем же я тогда разговариваю?
– Йорек, дружище, на свете есть много такого, чего ты не видал. Дальше справимся без тебя: медведей Призраки не боятся. Лира, Уилл, – идите за мной, да подымите повыше нож…
На Лирин кулак снова опустился полевой лунь, и седовласая дама сказала:
– Нельзя терять ни секунды – бегите в рощу, найдите своих деймонов и уходите отсюда! Скоро здесь будет еще жарче…
– Спасибо, мадам! Спасибо вам всем! – ответила Лира, и лунь взмыл в небо.
Рядом с детьми смутно маячил силуэт Ли Скорсби; аэронавт по-прежнему торопил их, но им нужно было попрощаться с Йореком Бирнисоном.
– Ох, Йорек, у меня просто нет слов… мы будем благодарить тебя по гроб жизни!
– Спасибо, ваше величество, – сказал Уилл.
– Нет времени. Идите. Идите! – И он подтолкнул их вперед бронированной головой.
Следом за Ли Скорсби Уилл нырнул в подлесок, разя ножом направо и налево. Там царил обманчивый полумрак, игра густых ломаных теней сбивала с толку.
– Не отставай, – бросил он Лире и невольно вскрикнул, когда колючая ветка ежевики хлестнула его по щеке.
Схватка в роще не прекращалась; их окружали шум и движение. Тени метались туда и сюда, точно белье на свирепом ветру. Наверное, это были духи: дети ощущали легкие прохладные дуновения, к которым успели привыкнуть, а потом услыхали и голоса:
– Сюда!
– Теперь сюда!
– Шагайте смелей – мы их не подпустим!
– Уже недалеко!
А потом Лира услышала еще один голос, самый родной и любимый:
– Ах, скорее! Скорее же, Лира!
– Пан, милый… я здесь…
Она стремглав бросилась во тьму, дрожа и рыдая. Уилл продолжал ломать ветки с плющом и рубить кусты и крапиву, а духи вокруг зашелестели громче, то ободряя их, то предостерегая.
Но Призраки тоже нашли свою цель и сочились сквозь колючие заросли, встречая не больше сопротивления, чем дым. Десяток-другой этих бледных тварей устремились к центру рощицы, где дух Джона Парри собирал товарищей для отражения атаки.
Уилл и Лира совсем ослабели и дрожали от страха, усталости, боли и тошноты, но сдаться сейчас было бы немыслимо. Лира рвала колючие ветки голыми руками, Уилл рубил и колол налево и направо, а битва призрачных существ вокруг них становилась все более ожесточенной.
– Вон они! – крикнул Ли. – Видите? У той большой скалы…
Дикая кошка… нет, две дикие кошки – шипели, скалили зубы инаносили удары когтистыми лапами. Обе были деймонами, и Уилл почувствовал, что, будь у него время, он с легкостью угадал бы, которая из них Пантелеймон; но времени не было, потому что от ближайшего пятна тени отделился и заскользил к ним один из этих жутких Призраков.
Уилл перепрыгнул через последнее препятствие, ствол упавшего дерева, и погрузил нож в бесплотное мерцание в воздухе. Его рука тут же онемела, но он стиснул зубы икрепче сжал рукоять ножа – и бледный силуэт, отпрянув, снова исчез во тьме.
Они были почти у цели; а деймоны обезумели от ужаса, поскольку из-за деревьев появлялись все новые и новые Призраки, и только доблестные духи пока еще сдерживали их натиск.
– Можешь сделать окно? – спросил дух Джона Парри.
Уилл поднял нож, но ему пришлось остановиться: страшный приступ тошноты сотряс все его тело с головы до пят. В желудке у него было пусто, и тем мучительнее оказался спазм. Лира рядом с ним тоже боролась с дурнотой. Дух Ли быстро сообразил, в чем дело, прыгнул к деймонам и схватился с бледным существом, вынырнувшим из-за скалы у них за спиной.
– Уилл… скорее… – выдавила Лира, судорожно глотая воздух.
Нож двинулся вперед – в сторону – вниз – и назад. Дух Ли Скорсби выглянул в окно и увидел широкую мирную прерию под сверкающей луной – это было так похоже на его родину, что ему стало удивительно хорошо и спокойно.
Уилл метнулся через прогалину и схватил ближайшего деймона; Лира – второго.
И даже в этой невероятной спешке, даже в этот миг величайшей опасности оба почувствовали легкий прилив радостного волнения – ибо Лира держала в руках деймона Уилла, безымянную кошку, а Уилл – Пантелеймона.
Они с трудом оторвали взгляд друг от друга.
– Прощайте, мистер Скорсби! – воскликнула Лира, оглянувшись на аэронавта. – Как жаль, что… ах, спасибо, спасибо… прощайте!
– Прощай, моя милая… Счастливо тебе, Уилл! Лира пробралась в окошко, но Уилл замер, глядя на отца, чьи глаза сверкали в полумраке. Прежде чем расстаться с его духом, он должен был кое-что сказать. И он сказал:
– Ты говорил, что я воин. Что я таков от природы и спорить с этим не следует. Но ты ошибался, отец. Я дрался, потому что это было необходимо. Я не волен выбирать свою природу, зато могу выбрать себе занятие по душе. И я сделаю этот выбор, потому что теперь я свободен.
