Волнообразный пьедестал, суживаясь кверху, переходил в фигуру мужчины, обеими руками опирающегося о старинную конторку. Движение вверх продолжалось линией шеи, вырастающей из отложного воротничка, поднятым лицом и взглядом, устремленным к невидимым во мглистом небе звездам. На постаменте мерцала надпись:
ХРИСТИАН ГЮЙГЕНС
1629—1695
Прожив так мало, сделал так много
СПАСИБО!
— Да, — сказал Круклис. — О нас так не напишут. Живем бесстыдно долго.
— А спасибо скажут?
— Серж, тебя мало благодарили?
— О! Больше, чем Гюйгенса. Вот кого бы графом сделать.
— Не все в моих возможностях.
— А что в твоих возможностях?
— Зависит от обстоятельств.
— А в нынешних обстоятельствах?
Круклис неохотно повернулся ко мне.
— Серж, человека не переделаешь. Что с ним ни твори, человеческая основа сохраняется, точно тебе говорю. Наслоения возможны разные, а вот основа — та. Среди людей я такой же людь, как все. Только чуток постарше.
— Это что, этика?
— В том числе.
— Хорошая штука — этика.
Круклис усмехнулся.
— Ты все еще меня опасаешься?
— Не тебя. Тех, кто чуток постарше.
— Вот это правильно. Сам опасаюсь.
— Ого! Такое, значит, положение, Парамон?
— Такое, Серж.
— И что же делать?
— Учиться, — неожиданно сказала Мод.
И я вспомнил, что опасаться нужно не только за Круклиса. Но не знаю почему, вместо этого почувствовал другое Неожиданно я почувствовал себя тюремщиком. Тут очень кстати объявили посадку.
11. ПЛАНЕТ-ЭКСПРЕСС «СИТУТУНГА»
Форма планет-экспресса второй половины XXVIII века оказалась весьма лаконической — усеченная сфера. В выпуклой части поэтажно располагались обзорный зал, каюты пассажиров и экипажа, рестораны, места для отдыха и развлечений, обширный парк-оранжерея. Ниже мощной антирадиационной плиты находились цистерны, гравитоны, реакторы, двигатели, просторный грузовой трюм и шлюзы.
Посадочные устройства отсутствовали. Планет-экспресс никогда не совершал посадок. Он пребывал в беспрерывном движении, то приближаясь к Солнцу, то удаляясь. Пролетая мимо очередной планеты, лайнер принимал новых пассажиров, высаживал желающих, после чего продолжал свой бесконечный рейс. Словом, планет-экспрессы представляли собой развитие известной идеи «Космического странника», высказанной старороссийскими учеными Гительзоном, Барцевым, Охониным и Межевикиным в конце XX века.
Никаких ангаров и переходных тамбуров на «Ситутунге» тоже не предусматривалось. Спасательные шлюпки и те крепились к наружной обшивке. А поднимающиеся с планет ракетопланы погружали носы прямо в шлюзовые камеры, устья которых находились в днищевой части судна, между раструбами дюз. Люди выходили, входили. После этого челноки отчаливали, а планет-экспресс продолжал свой бег. Его полет не прерывался.
Признаться, я уже успел попривыкнуть к хвалебным речам и пышным церемониям. Ничего такого на «Ситутунге» нас не ожидало. Зато среди встречавших была госпожа Кэтрин Н’Гбоа, одна из моих внучек, со своей пятилетней дочерью Доминикой.
— А это Эзра, мой муж, — сказала Кэтрин. — Эзра, покажись, дедушка добрый.
Из-за ее спины вышел огромный негр, непонятно как там скрывавшийся.
— Мой Эзра — капитан «Ситутунги», — с гордостью сообщила Кэтрин. — Эзра, пожми руку дедушке!
— Очень рад, мистер Рыкофф, — сказал капитан «Ситутунги». — Много о вас наслышан.
— Деда, а почему ты без бороды? — пропищала Доминика. — У дедов должна быть борода.
— Она у него отсохла, — сообщил Круклис.
— О! Не умывался?
— Вовсе нет! — возмутился я. — Умываюсь.
— Тогда почему?
— Да от старости, — сказал Круклис.
— Старость — это когда все обтрепывается, да?
— Ну… в общем, да, — согласился я.
— А почему ты не обтрепанный?
— Доми, — строго сказала Кэтрин, — дай взрослым поговорить. Серж, мы с Эзрой всегда летаем вместе. Ни к чему создавать сексуальные проблемы. Правда, Эзра?
— О, йес!
— Кэтрин, а ты кем работаешь?
— Женой капитана.
— Умница.
— Что ты, дед! Ума у меня меньше, чем у Доминики.
— Вот и не спеши обзаводиться, — сорвалось у меня.
Но Кэтрин не обиделась.
— Ладно. Старшего в роду надо слушаться. А вы Мод, да? В новостях сообщали, что вы страшно умная. Врут или преувеличивают?
— Не очень.
— Это неудобно?
— Ох да.
Кэтрин сочувственно покачала головой:
— Ничего, не расстраивайтесь. Главное, чтоб Серж вас не бросил. Мужчины такие ветреные. Но иногда так прилипнут, что сил нет. А без них тоскливо, правда?
— Да, — с некоторой задержкой сказала Мод.
— Ой, — спохватилась Кэтрин. — А чего мы стоим в этом холодильнике? Эзра, зови всех в гости.
— Имею честь…
— Это он так приглашает, — пояснила Кэтрин. — Идемте, что ли?
— А я буду играть с Мод, — решила Доминика. — Ничего, что она умная. Со мной тоже бывает.
Мод улыбнулась. Почти что рассмеялась. Дети умеют освежить краски жизни.
После очень милых посиделок у семейства Н’Гбоа Мод сразу ушла в свою спальню. Она все еще находилась в несколько заторможенном состоянии. Последействие лекарств, как мне объясняли.
Я вздохнул, позавидовал Эзре, выпил коньяку и тоже начал готовиться ко сну. Долго ворочался, никак не мог уснуть. Поэтому даже обрадовался, когда среди ночи раздался звонок.
— Слушаю, — сказал я, не вылезая из постели.
Но разговаривать со мной не стали. Вместо этого на экране видеофона появился текст довольно примечательного письма. Документ показался мне любопытным, я его сохранил.
Уважаемый сэр!
Фонд Исследований Потенциальных Угроз Человечеству просит Вас ознакомиться с заключением своих экспертов.
1. Создание высокоинтеллектуальных софусов делает возможным с их стороны попытки выйти из-под контроля человека. В случае успеха такой попытки (попыток) может возникнуть очаг техногенной цивилизации с интересами, не идентичными интересам человечества. Это вытекает уже из неорганической природы искусственного интеллекта.
