– В учебном лагере все получалось, а тут... Нарген сплюнул свою жвачку.
– А тут не учебный лагерь. И вообще... егерем за пару месяцев не становятся, желторотик.
– Сегодня натренируется, – сказал Паттени.
– Это уж точно, – кивнул капрал. – Если успеет.
– Успеет. Я присмотрю.
– Ну-ну, – сказал Нарген, прислушиваясь. – Так, Патти, держись со своим парнем левой стороны, а мы отъедем вправо. Проход надо оставить свободным. Скоро наши удирать будут, дай бог им здоровьичка...
Все замолчали. Первые лучи Эпса вырвались из-за горы и подсветили тучи. Снизу доносился глухой топот. Ящеры были еще далеко, но приближались, шум усиливался. Вдруг в него врезался треск залпа.
Через несколько минут мимо них проехали егеря. Без строя, не очень спешно, даже с некоторой ленцой.
– Там сужение, они столпились, – крикнул Махач. – Так что пара минут у вас есть.
– А вы?
– Мы станем шагов на триста выше. Когда отстреляетесь, скачите уж до ручья, но не дальше. Пора уплотнять рубежи!
Нарген молча кивнул. Но потом проворчал:
– Чем уплотнять-то?
– Наш эскадрон уже наверняка спускается. А дальше – не наша забота, пусть у начальства голова пухнет, – сказал вахмистр.
И все так же неспешно уехал. Лошадь приберегал.
Ящеры тоже не слишком торопились. Миновав узкое место, они сначала разлились в стороны. Потом выровняли ряды и лишь после этого начали подниматься по склону.
– Вот и война началась, – сказал Паттени
Передняя шеренга ящеров растянулась от склона до склона. За ней тесно, стремя к стремени, выстраивались все новые сотни, и конца им видно не было. Потери в десяток-другой для такой силы ровным счетом ничего не значили.
Задавая ритм, били барабаны. Периодически вскрикивал какой-то вождь. Тогда все воинство ударяло в щиты, ревело, визжало и даже чирикало. Шум поднимался страшный. Иржи невольно глянул на товарищей.
Всей грозной массе ящеров противостояла жалкая горстка людей. По команде сержанта они тоже растянулись, но не перекрыли прохода и на треть. Тем не менее признаков волнения на лицах солдат не было.
– На испуг взять хотят! – крикнул Нарген. Паттени кивнул.
– Не дрейфь, парень, – сказал он Иржи. – Штуцеры бьют дальше, чем луки.
– Картечью? Не очень-то.
– Что ж, дело наше такое. Солдатское. Кроме того, мы ведь повыше находимся, так что не зацепят.
Капрал Нарген в это время припал к прикладу.
– Ахтунг! Целься!
Выждав еще пару секунд, он крикнул:
– Пли!
Хлестнула картечь. В передней шеренге ящеров возникло замешательство. В нескольких местах, ломая строй, забились верховые драконы.
– Можно воевать, можно, – пробурчал Паттени. Снизу полетели стрелы. Падали они недалеко, шагах в
пятнадцати—двадцати, но все еще не долетали.
– Уходим, – крикнул Нарген. – Марш-марш!
Иржи опять развернул свою Вишню. Но из-за крутизны склона она могла двигаться только шагом. Ящеры же находились ниже, на более отлогом участке. Они этим воспользовались, прибавили ходу, подтянулись. Стрелы посыпались совсем близко
Однако верховые драконы, или шуссы, тяжелее лошадей. Сверху было видно, как неуклюже они ковыляют на подъеме, по-собачьи вывалив черные языки. Приустали рептилии. Потери понесли, а ни одного врага еще не поразили.
Иржи почувствовал злую радость. Он вспомнил, как совсем недавно, каких-то несколько месяцев назад, за ним, безоружным, гнался ящер и безнаказанно пускал стрелу за стрелой. И хотя теперь его преследовало куда большее число рептилий, особого страха он уже не испытывал. Положение изменилось. Теперь он был не один, и ему было чем защищаться. Теперь мы посмотрим, кто кого!
– Вот для такого боя егерские войска и предназначены! – возбужденно крикнул Иржи. – Бить и ускользать!
– Да что ты, – сказал Паттени. – И кто бы мог подумать?
Иржи смутился.
– Жаль только, что отступаем.
– А тебе наступать захотелось, спаситель фатерлянда? Иржи обернулся.
– Пожалуй, нет. Как-нибудь в другой раз. Паттени расхохотался.
– Толковый из тебя генерал получится, парень. Когда-нибудь. Только поменьше вертись, седло съедет. И мозоли набьешь. На том самом месте, которым кавалерия воюет!
Ящеры упорно продолжали подниматься по извилистому проходу. Они давно спешились, двигались медленно, но безостановочно. Их было так много, что из-за недостатка места наступление проходило не только по обоим берегам речушки, бежавшей по ущелью, но и прямо по ее руслу, отчего уровень воды заметно повысился.
Егеря по-прежнему отступали, огрызаясь короткими залпами. Сверху через каждые час-полтора небольшими группами подходили подкрепления, пока не набралось чуть больше четырехсот всадников, – егерская бригада и отдельный эскадрон седьмой дивизии. Это была вся кавалерия, которой располагал генерал де Шамбертен.
– Так воевать получше, – сказал Паттени, размазывая копоть по вспотевшему лбу. – Что скажешь, капрал?
Нарген повернул к нему осунувшееся лицо.
– М-да, получше. Но вот насколько нас хватит...
Внизу колыхалась сплошная масса ящеров. Даже четыреста человек по сравнению с ней казались каплей. Давно стало ясным, что врагов не в сотни, а в тысячи раз больше, чем во всей дивизионной группе Шамбертена. Но генерал, несколько раз проезжавший за линией эскадронов, выглядел совершенно спокойным, от него веяло холодной уверенностью. Он даже улыбался и только повторял:
– Ничего, ребята. Пока мы только играем. Балуемся. Придет еще время для серьезного разговора.
– Разрешите вопрос, герр генерал? – спросил Махач.
– Спрашивайте.
– Где же пехота?
– Сегодня вы даете ей возможность получше укрепиться. Воевать она будет завтра, а вы отдохнете.
– Ну, дай-то бог.
– Даст, даст, – заверил де Шамбертен.
Однако на следующий день отдыхать не пришлось. Около полудня егеря отступили к невысокой каменной стене, которую наспех соорудили саперы.
Здесь, ведя попеременный огонь эскадронами, они простояли долго. Сверху дважды прикатывали тележку с порохом, пулями, картечью. От бесконечных заряжаний у Иржи ныли руки, болело набитое прикладом плечо. И если утром он еще чувствовал жалость, когда очередная рептилия судорожно хваталась за грудь, живот или выбитый глаз, то к середине дня отупел и уже ни о чем не думал. Стрелял, стрелял и стрелял, намного перекрывая нормативы.
Ящеры все никак не могли преодолеть крутой, усеянный трупами склон, но атак не прекращали. До сих пор движение их армии напоминало ход тугого шомпола, неотвратимо выдавливающего малочисленного противника из ущелья. За половину дня этот шомпол продвинулся почти на четыре километра. Лишь у неказистого, неровно сложенного забора он впервые застопорился.
