— О, ваше величество…
— Шучу, шучу.
Король собственноручно сломал печать, пробежал глазами свиток, кивнул. Затем поднял руку. Выждав, пока под сводами зала вновь установится тишина, в строгом соответствии с протоколом он объявил:
— Ваше высочество Камея-Фредерика Бауценская, принцесса фон Поммерн! От имени королевства Альбанис мы, Альфонс Четвертый, милостью божией король, полностью признаем ваши полномочия, выражаем свое благорасположение и свидетельствуем о своем весьма высоком к вам уважении.
Раздались аплодисменты. Король улыбнулся.
— Ну что, госпожа посол, достаточно?
Госпожа посол украдкой взглянула на Бервика. Старый лорд возвел свой взор к самому потолку зала.
— О да, ваше величество. Огромное спасибо!
Альфонс усмехнулся и взял Камею под руку.
— А теперь, ваше высочество, позвольте представить вас и ваших отважных подруг ее величеству.
Толпа придворных расступилась. По образовавшемуся коридору Альфонс повел Камею в противоположный конец зала, где по стародавней традиции располагался трон королевы.
С альбанской стороны их сопровождали премьер-министр граф Бельтрамоно, архиепископ Кингстонский, военный министр и первый лорд Адмиралтейства. А с померанской — Инджин и Изольда в качестве фрейлин принцессы, герцог де Сентубал и граф Бервик. Гросс-адмирал Мак-Магон по настоянию врачей в церемонии не участвовал.
— Что-то слишком все любезно начинается, Саймон, — шепнул герцог.
— Настораживает, — кивнул Бервик. — Но каковы манеры! И какова…
— Да-а, — прошептал Сентубал. — Какова королева…
* * *
Лилонии, королеве Альбаниса, было уже пятьдесят шесть лет, однако выглядела она гораздо моложе своего возраста. Лишь пышные, но совершенно белые волосы выдавали ее возраст. Все остальное могло служить предметом восхищения для истинных почитателей женской красоты, — и безукоризненная фигура, и прекрасный цвет лица, и в особенности — черные, живые выразительные глаза.
После приветствий королева сделала то же самое, что несколькими минутами ранее сделал ее супруг, — решительно сошла с трона. Она взяла Камею за руки и с высоты своего немалого роста заглянула ей в глаза.
У Камеи от этого слегка закружилась голова. Лилония тут же отпустила ее и сказала с мягким удивлением:
— Так вот ты каков, цветок Поммерна!
— Что-то не так, ваше величество? — обеспокоенно спросила Камея.
— Вам не о чем беспокоиться, душа моя. Все более чем так. Мало того, я беру на себя смелость предсказать вам необыкновенную судьбу. Альбанис гордится честью принимать вас! Насколько мне известно, ни история Терраниса, ни даже полузабытая история нашей общей прародины не знают другого примера, когда юная принцесса возглавляла бы победоносную эскадру. Ваш отец и государь поручил вам пройти сквозь ряды многократно сильнейшего врага. И вы не просто сделали это! Вы сделали это с воистину королевским величием. Счастлив отец, имеющий такую дочь…
— О, вы слишком высокого мнения обо мне, ваше величество. Право…
— Ваши слова лишь подтверждают только что сказанное, — с улыбкой прервала королева.
Камея позволила себе не согласиться.
— Но я оказалась в Карлеизе исключительно благодаря искусству гросс-адмирала Мак-Магона и доблести моряков Поммерна, ваше величество. Никаких личных заслуг!
Королева и король переглянулись.
— Да вы и не должны были идти на абордаж или, к примеру, стрелять из пушки, — сказал Альфонс. — Боже упаси!
— Надеюсь, у нас еще будет случай выразить восхищение искусством великого флотоводца мистера Мак-Магона и не вызывающей никаких сомнений доблестью моряков Поммерна, — добавила Лилония. — Вместе с тем, дитя мое, к чему не замечать очевидного? Ведь именно ваше присутствие сделало совершенно немыслимой не только капитуляцию, но и обыкновенную неудачу. Согласившись разделить судьбу эскадры, вы оставили вашим подданным-мужчинам только две достойные возможности — либо победить, либо умереть.
Лилония усмехнулась.
— Ничто так не стимулирует волю к борьбе, уверяю вас! Но представляю, что пережил ваш отец… Сегодня же в Бауцен отплывет самый быстрый пакетбот нашего флота.
Затем, обернувшись к мужу, тоном, исключающим всякие возражения, королева объявила, что берет принцессу фон Поммерн под свое полное покровительство.
— Сударыня, да я и сам хотел просить вас об этом, — с поклоном ответил король, оставляя за собой последнее слово.
Камея подумала, что семейные отношения у венценосной пары довольно сложнопереплетенные. Впрочем, какими они еще могут быть, если являются частью государственной политики?
* * *
Вечером, еще до окончания бала, они встретились под стеклянной крышей Фонтанного Чердака. Неофициально так назывался самый верхний этаж основного здания Карлеиза.
Камее он очень понравился. Поскольку беседа предстояла важная, сам фонтан отключили, дабы не мешал своим шумом. Но все равно это просторное, треугольное в плане помещение, углы которого подпирали мощные башни, вырастающие из пирамиды Карлеиза, производило замечательное впечатление.
Северо-восточная и северо-западная стены состояли из широких остекленных рам и практически являлись сплошными окнами. Наполовину стеклянным был и потолок, поэтому в ясные дни солнце не покидало Фонтанный Чердак. А после захода Эпса, когда над крышей разгорались звезды, за стенами сгущалась тьма, тогда треугольный зал становился удивительно уютным. Расположенные в нишах светильники не бросали бликов, и через оба огромных окна можно было без помех любоваться окрестностями.
На востоке просматривалось все внутреннее море Гринуотер вплоть до обоих крепостей, стерегущих пролив Большой Эльт. На западе бухта Кингсбэй отражала многочисленные огни столицы Альбаниса. Оставляя мерцающий след, бухту пересекал трехмачтовый парусник.
— Покаянский фрегат «Тромпаск», — усмехнулся король. — Спешит известить базилевса, ну и, само собой разумеется, — обрата эпикифора о том, что вы у нас в гостях. И что принимают вас так, как вы этого заслуживаете, без всякой оглядки на оскорбленное самолюбие базилевса-императора.
— Мне жаль, что мы создаем для вас проблемы, — сказала Камея.
— Лишь на суше, — уточнил король. — Странно, что приходится напоминать, но по пути в Кингстаун вы мимоходом лишили Пресветлую дюжины боевых кораблей, включая четыре линейных. Или все же пять?
— Пять, ваше величество. Еще три тяжело повреждены.
— Тем более! После таких потерь имперский флот утерял численное превосходство над флотом Альбаниса. За это я согласен потерпеть брюзжание посланника Пресветлой.
— Ваше величество, но если на суше Покаяна сильнее… От Кингстауна до границы всего каких-то двести пятьдесят километров. Мои советники считают, что вы очень рискуете.
