— Хватит молчать, — сказал Тарас. — Ваши предложения?
— Собрать совбез, — автоматически сказал я.
Подумал и добавил:
— Расширенный. С академиками.
— Уже собирают. А до того?
— Подготовить пилотируемый корабль для изменения траектории астероида мы уже не успеем. В сущности, вариант только один, — осторожно сказал Туманян.
— Ракетный бой с камнями?
— Так точно.
— Начальник Генерального Штаба согласен?
— Полностью.
— А «Одиссей» нам не поможет?
— «Одиссей» уже у самого Марса, Тарас Григорьевич. Времени не хватит.
— А второй корабль? «Синдбад», кажется?
— Еще только проходит тестовые испытания. Пока не готов. И будет готов не скоро.
— Ну что ж. Пора вынимать головы из песка. Ваграм Суренович! Ваше предложение утверждаю. Все наши космодромы — на военное положение. Плесецк, Капустин Яр, Свободный.
— Байконур?
— Тоже. С Казахстаном я договорюсь.
— Слушаюсь. А что делать с космодромом Куру во французской Гвиане, а также с платформой «Морской старт»?
— Тут потребуются согласования с Еврокосмосом, французами и норвежцами. А мне к концу дня уже надо знать, сколько ракет, в какие сроки и с какими боеголовками мы сможем отправить навстречу каменному гостю. Только реально, с учетом всего нашего разгильдяйства.
Туманян усмехнулся.
— Коэффициент разгильдяйства у нас не выше американского.
— Хватит считать дядю Сэма пределом возможного. Берите пример… ну, вон с китайцев.
— Есть не считать дядю Сэма.
— Кстати, американцы-то знают? — спросил я.
— Американцы? — переспросил Тарас. — Видишь ли, как истинный хохол, я должен извлечь из ситуации кое-какую выгоду для Московии. Но все имеет свои пределы, конечно. Опасность такова, что замалчивать ее может только сумасшедший. Скоро буду звонить и в Вашингтон, и в Пекин, и в Нью-Дели. Потом пойдут официальные сообщения для ООН, Всемирного парламента. Ну и так далее. Исландского посла уже ищут по ночным клубам.
— Ищут где?
— Да по ночным клубам. У них опять проснулся вулкан с каким-то непроизносимым названием. Видимо, по этому поводу и загулял викинг.
Я не понял связи между вулканом и загулом посла, но уточнять не стал. Были вопросы важнее.
— Послушай, скоро пронюхает пресса. Большой шум поднимется. Ситуация на фондовых рынках…
Тарас сморщился.
— Неизбежно. Зато эти бисовы антиглобалисты хоть на время угомонятся. Дадут заниматься делом.
— Не уверен. А что делать мне?
— А тебе, хлопец, нужно разработать план подготовки к катастрофе. На тот случай, если у Ваграм Суреныча не все получится. Чтоб никто, значит, не пострадал.
— Что значит — никто?
— Никто — это то и значит, что никто.
— В масштабах планеты?
— В масштабе Евроазиатского Союза, остряк. Потренируйся для начала. Задача — спасти население.
— Сколько процентов?
— Сто.
— Все население?
— Все, голубчик мой. Сто процентов — это и есть все население, шоб ты знал.
— Верховный Главнокомандующий! Помилуй, я не Господь Бог.
Тарас зыркнул президентским оком. Был у него такой отработанный взгляд.
— Я тоже не хочу оказаться в роли Господа чтобы решать, кто достоин жить, а кто — нет. Кому можно взять в убежище только себя, кому жену, а кому еще и деток прихватить… Ты только представь, через какие руки будут проходить билеты на выживание.
— Ну, особых усилий не требуется.
— Тогда иди, спасай Россию. Только учти, необходимо сохранить еще базовые отрасли промышленности, подвижной состав транспорта, боевую технику армии. И, разумеется, создать максимальное количество запасов.
— Так. Армия еще.
— А как же? В цивилизованном мире без армии только дикари обходятся. Но есть и хорошая новость. Про флот можешь не беспокоиться. Весь ко дну пойдет, если у Ваграм Суреныча не получится. Хотя и здесь есть приятное: мы так и не успели построить самую громадную армаду в мире. Дядя Сэм потеряет гораздо больше. Хе-хе…
— Черт возьми…
Я откинулся в кресле и ощутил давление двуглавого орла. Точно между лопаток. Окрылился стулом…
Как всякий нормальный политик, всю жизнь мечтал каким-то боком протиснуться в историю. Но не такой же ценой!
— И времени четыре месяца? — невесть на что надеясь, спросил я.
— Аж целых четыре с половиной. В неделях так и вообще…
— А в минутах? — мрачно сказал я. — Утопия!
— Шоб я такого бранного слова от тебя не слыхал! — проскрежетал Тарас. — Утопия там или потопия, твое дело маленькое — иди, спасай Россию. Ибо такова моя хохляцкая воля.
— Люди?
— Да кто угодно. Грехи отпустим. Господь потом разберется.
— Деньги?
— Для начала — Резервный фонд президента. Но смотри, того… аккуратнее. Знаю тебя, казну не считаешь. А я — не Мороз-воевода.
— Аккуратнее, — это как?
— А это так, чтоб твой план не оказался дороже своей реализации, голубчик.
— Резервного фонда для реализации будет совершенно недостаточно. Это так, капля в море.
— Поэтому требуется определить источники долговременного финансирования. Для этого и собираю совбез. Ты тут пока не нужен. Ты собирай гениев, и ежедневно, — кровь из носу! — список самых неотложных мер — мне на стол. При этом учти, что все твои умные головы должны быть еще и немыми. Иначе эти вот головы зараз и поотрываю. Ваши выводы предназначаются только мне да Некумыкину. А не тем корпорациям, что захотят поживиться на конце света. Все понял?
— Ага. Особенно про отрывание голов.
— Тогда приступай.
— Мне потребуется штаб-квартира.
— Ну, это просто. Кое-кого недавно переселили в Матросскую тишину, поэтому в Зазаборье освободилось несколько вилл. Выбирай любую. И давай шевелись, ерзай, действуй! Советник по бацбезопасности… Как ни грустно, у тебя есть шанс оправдать свой титул.
«Бацбезопасность» — это он не оговорился. Точнее, оговорился не он. Так записала некая юная стенографистка. Извинялась страшно, я ее простил великодушно, но с тех пор разделяю горестную судьбу подпоручика Киже, хотя фигуру имею вполне осязаемую.
— Разрешите и мне отбыть? — спросил Туманян.
Тарас кивнул.
— Ну все, начинаю камлать, — сказал он, поднимая историческую трубку. — Анна Иоанновна, членов совета безопасности — ко мне. Всех, кто уже приехал. Остальных хоть из сауны вынимайте. Все визиты откладываются. Министра иностранных дел в Турцию не пускать, Некумыкин пусть прихватит свой портфель, а увольнение этого бонвивана из Центробанка, как его…
