Они упали всего в трехстах метрах от «Спэрроу-1».
— Надеюсь, люк не слишком перекосило, — довольно хриплым голосом сказал Григорий. — С благополучным возвращеньицем, земляне.
Разжав онемевшие пальцы, Эдвин оттолкнул от себя ручку управления. В какой-то трещине свистел убегающий воздух. Из разорванной трубки капала жидкость. На потолке ворочался связанный капитан Дассо. Оттуда он сообщил, что не считает возвращение благополучным.
На аварийной волне бубнил Клаус. Его голос глушили трески да шорохи. Можно было и догадаться, что на «Одиссее» здорово испуганы. И с чего бы?
* * *
Посадочную ступень первого «воробья» по крышу занесло песком, траншея обвалилась, входы в шлюзовые камеры стали совершенно недоступными. Но второй этаж, взлетный модуль, имел полный запас горючего, его верхний люк действовал. Беда заключалась только в том, что несчастная птичка полностью израсходовала электроэнергию, без которой даже топливные насосы не запустишь. Можно было вновь активировать «ТОПАЗ», но это требовало слишком большого времени. Поэтому проблему решили иначе.
В каньоне буря ощущалась все еще слабее, чем на плато. Эдвин с Григорием протянули кабель от покалеченного «Спэрроу-2», аккумуляторы которого имели хороший заряд, к помятому «Спэрроу-1». А вот потом пришлось повозиться, разгребая завал вокруг взлетного модуля. Го, имевший солидную инженерную подготовку, в это время сидел внутри, проводил проверку и настройку приборов. Венсан пытался помогать, но толку от него было немного.
Стемнело. По Дестини чередой шли рыжие вихри. С плоскогорья ветер сдувал массу пыли и песка. Выше по небу летели облака мелких частиц. Сквозь эту завесу едва различалось слабое пятно Фобоса. Через внешние микрофоны слышались шорохи, стоны, свист, завывания, будто все усопшие марсиане вышли жаловаться. В общем, пейзаж навевал пессимизм. Очень не хотелось остаться здесь на длительное время. По примеру гиппобатрахия.
— Неужели получится? — бормотал Григорий, откапывая внешний топливный бак. При этом половина того, что он поднимал на лопате, тут же сдувалась.
— Что ты сказал?
— Я говорю, все у нас получится.
Эдвин расправил немеющую спину и прислонился к закопченной, помятой, исцарапанной обшивке «Спэрроу».
— У тебя живот раздуло.
Григорий заботливо себя ощупал.
— Обижаешь, полковник. Это не живот. Это «кенгурятник». Я туда марсианские обои запихал. Имей в виду, если что.
Эдвин вздохнул.
— А некому будет иметь в виду. Если что. Мы все в одной лодке, Гриша. Ин ван боут. Такой вот Перл-Харбор.
— Эдвин! Ты, конечно, не Гудвин, но все получится. Не хандри. Я еще рассчитываю побывать в гостях на твоем Средне-Диком Западе. Так что давай, копай, полковник. Не отлынивай… сэр.
* * *
После взрыва в районе каньона «Одиссей» трижды прошел над Дестини.
Видимость внизу была отвратительной. И продолжала ухудшаться. Уже и сам каньон, и все русло Ниргала скрылись под пыльной пеленой. Трение бесчисленных частиц наэлектризовало атмосферу, радиолокатор ослеп, радиоприемники разрывало от тресков, Клаус охрип от безответных призывов.
Горизонт бури неуклонно повышался, один за другим поглощая все более крупные кратерные горы. Некоторое время они еще угадывались по завихрениям с подветренной стороны, но потом исчезали, как будто стирались с планеты чудовищным ластиком. Земля строжайше запретила сажать третий «Спэрроу». Найти первые два в сложившихся условиях было совершенно нереально, а вот разбиться — полная гарантия. Между тем на борту «Одиссея» оставался последний профессиональный пилот, майор Кинкель. И что бы ни случилось, ему предстояло привести корабль домой.
— Используйте ИК-методы поиска, — единственное, что мог посоветовать Хьюстон.
Но что делать, если поиск даст результаты, никто не знал.
— Сначала найдите, — здравомысленно изрек Пристли. — Дальше будет видно.
— Если будет видно, — проворчал Доктор-Виктор.
Большой Джо долго возился с настройкой инфракрасного телескопа, перенацелив его с дальних звезд на очень близкий Марс. Где-то там, под лавинами летящего песка, оставалась ровно половина экипажа ММК. Возможность увидеть что-либо оптическими приборами отсутствовала начисто. Радар по-прежнему зашкаливало. Но теоретически оставались шансы засечь людей по разнице температур. И эти шансы со временем увеличивались, поскольку поднявшаяся в атмосферу пыль перехватывала солнечные лучи. Поверхность планеты при этом остывала, что повышало температурный градиент между теплым человеческим телом и безжизненной марсианской средой. Следовательно, увеличивалась вероятность обнаружения.
— Есть, — сказал БД на четвертом витке. — Я их засек.
— Наконец-то. Где?
— Там же, в каньоне. Возятся вокруг первого воробья.
— Все на месте?
— Двое видны четко, они снаружи. Эти шевелятся. Еще двое внутри теплой капсулы, поэтому видны хуже. Малоподвижны.
— Ранены?
— Не знаю. Могу сказать только, что если и умерли, то пока не остыли.
— Да, ободряет. А где второй модуль?
— Да там же, в Дестини. Рядом с первым.
— Как он мог попасть в каньон? Его что, сдуло? — возмутился Клаус. — Это практически невозможно.
— Тем не менее он там.
— Зачем это? — спросил доктор Очоа.
Клаус пожал плечами.
— По какой-то причине они не смогли взлететь во втором модуле. Пытаются реанимировать первый.
— Это возможно? Старичок еще на что-то годится, этот наш «Спэрроу-1»?
— Будем надеяться.
«Одиссей» тем временем пересек линию терминатора, ушел в ночь. Некоторое время слева и позади светились четыре высочайших вулкана области Тарсис. Потом все скрыла тьма.
— Господи, пошли им горючего, — сказал Дэвид.
* * *
Под прозрачным носом «Одиссея» проплыли марсианская ночь и день. Потом — еще раз. Затем, когда над каньоном Дестини забрезжило мутное утро, инфракрасный телескоп засек вспышку пламени.
— Эй! Они стартуют! — крикнул БД.
Через несколько секунд:
— Двигатели работают устойчиво. Они поднимаются!
Из-за восточного края огромного сумрачного диска показалось солнце. Резкий свет заиграл на стеклах кабины, заставляя щуриться. Обычно невозмутимый Виктор Ингрэм начал тереть веки и отчаянно засопел незажженной трубкой.
— Что, британец, проняло? — нервно хохотнул Дэвид.
— Тихо ты! — зашипел Клаус. Ему вдруг показалось, что неуместные шуточки могут чему-то повредить.
Яркий серп освещенной атмосферы на востоке ширился. Однако прямо под кораблем все еще была ночь. Впереди по курсу во мгле зажглась видимая невооруженным глазом искорка. Но вскоре она ослабла, померкла. Взлетная ступень «Спэрроу» теряла высоту.
