В соседнем кабинете зазвонил телефон. Послышался голос бессонной Алисы:
— Слушаю. Да, он в курсе. Когда? Хорошо, передам. Володя! Слизень опять приближается. Вертолет за тобой пришлют минут через пятнадцать.
— Вертолет за нами, — поправил я. — Собирайся.
— Надолго?
— Возможно, что навсегда.
— И я должна собраться за четверть часа?
— Много вещей нам все равно не позволят взять.
— Так. И куда мы теперь подадимся? В Оймякон? На Соломоновы острова? В Антарктиду?
— Еще дальше.
— Что может быть дальше? Разве что Луна.
— Правильно.
Алиса не стала охать или изумляться, не та у нее была школа. Вместо этого ухватила суть.
— Постой, постой. А как же остальные? Все, все остальные?
— Вот мы и будем готовить базу для всех остальных.
— Для всех? Это утопия.
— Майор Бубенцова! Шоб я больше не слыхал такого бранного слова. Утопия там, не утопия, ваше дело — собрать вещи. Учтите, с косметикой на Луне возможны перебои, — железно сообщил я.
И принялся будить Фиму с Димой. Потом, когда не получилось, позвал на помощь Андрюшу. Поднялась рука у изверга.
* * *
«Илья Муромец», он же Ту-260, огромный сверхзвуковой бомбардировщик, был нагружен по максимуму и от этого нестерпимо долго разгонялся по взлетной полосе. На спине он нес «Корвет», космоплан, в котором сразу за пилотами сидели я, Алиса, Тамара Саратовна и Андрюша. Фима с Димой остались на Байконуре. Им предстояло вылететь следующим рейсом. А на самом деле вылететь не предстояло никогда, как выяснилось позже.
Еще четыре штатных кресла рабочие космодрома из кабины убрали. На их месте громоздились герметичные ящики, контейнеры, баллоны. Эта поклажа должна была обеспечить существование дополнительных четырех человек до тех пор, пока экологическая система лунной базы не адаптируется под новую нагрузку.
Бомбардировщик все разгонялся и разгонялся. Наконец его двигатели взревели так, что вибрация прошла через мягкое кресло и скафандр. Но мелкие толчки и потряхивания прекратились. Над спинками передних сидений перестали дергаться головы пилотов в шлемах с надписями «Ефимов» и «Хабибуллин». Не оборачиваясь, второй пилот поднял большой палец. Это означало, что от земли мы оторвались.
В боковой иллюминатор я видел плоскую, выгоревшую казахстанскую степь, цепочку низких серых гор на горизонте. Впереди и чуть выше нас летел истребитель сопровождения. А над ним наливалось синью родное, обреченное небо, увенчанное серпом спасительной Луны. Скоро, очень скоро нам предстояло смотреть в обратном направлении…
Рев оборвался. Благодаря дисплею в спинке пилотского кресла можно было понять, что скорость перевалила звуковой барьер и продолжала расти. Космоплан все круче задирал нос. Мы пробили слой редких облаков. Через пару минут сопровождающий «МиГ» достиг своего потолка высоты, прощально помахал крыльями, отвалил влево и пошел на снижение. Головы «Ефимов» и «Хабибуллин» синхронно кивнули. Потом посмотрели вверх. В потолочной панели над ними начали зажигаться сигнальные огоньки. Импульсные двигатели разгонного самолета уже получали подпитку из бортового запаса кислорода, но вскоре им должна была потребоваться еще и помощь «Корвета».
— Дамы и господа, проверьте замки и давление в скафандрах. Подходит время орбитального разгона, — объявил командир. — Даю форсаж.
Свет в салоне мигнул. Вибрация усилилась, — видимо, заработали двигатели «Корвета». Судя по карте, внизу находилось озеро Балхаш. До отрыва от самолета-носителя оставалось совсем мало времени, когда со мной вдруг заговорил майор Ефимов.
— Владимир Петрович, простите, какая-то паника в эфире.
— Паника? По поводу чего?
— Да вроде бы от Солнца протуберанец оторвался.
— Что?
— Протуберанец.
Алиса вздрогнула, Андрюша напрягся. У меня зашумело в голове. Да как же, подумалось, да почему ж так рано? Мы еще не готовы!
— А куда летит протуберанец? — вдруг спросила Алиса. — В каком направлении?
Майор Ефимов, не оборачиваясь, пожал плечами.
— Мы запросили и Байконур, и Звездный, но там никто ничего толком сказать не может. Владимир Петрович, через сто пятнадцать секунд мы отделяемся от «Муромца». Это — обязательно, это — жестко. А вот потом нужно либо идти на аварийную посадку, либо продолжать взлет. Решение — за вами.
— Протуберанец летит довольно медленно. Что-то в пределах тысячи — полутора тысяч километров в секунду. Пламя достигнет Земли не раньше, чем через тридцать два часа. До Луны добраться успеем? В экстренном режиме?
— Не могу сказать. Если не возникнет каких-то непредвиденных обстоятельств. Видите ли, полторы тысячи — предел только для обычных, так сказать, естественных звездных выбросов.
— Это вы бросьте, — сказал я. — Обстоятельства.
Пилоты одинаковым жестом воздели руки к потолку, где испуганно мигали светодиоды. Андрюша, Тамара и Алиса молчали. Потому что решение должен был принять я, и только я. Единолично.
В то время под землей на постоянной основе у нас проживало и работало уже около трех миллионов ста семидесяти тысяч человек. Всего мест было подготовлено для шестидесяти семи миллионов, в пожарном порядке можно было разместить вообще все население России, да что толку! Сколько людей можно переправить в убежища за оставшиеся часы, учитывая неизбежную панику? И сколько из них переживут хотя бы саму катастрофу, не говоря уж о более отдаленной перспективе?
На меня накатила волна отчаяния. Что там ни решай, меньше чем через трое суток большей части человечества придет конец. Оставались неполные четыре десятка часов. Что можно успеть за это время? Бесполезно. Пропало всякое желание что-то делать, говорить или даже думать. Но потом вспомнился последний разговор с Тарасом.
— Эй, казак, будем готовить из тебя президента. Я давно предупреждал.
— До выборов еще два года.
— До выборов президента России.
— Ну да, президента России. Если они вообще состоятся. А ты про что?
— Про другое. Скорее всего, это будет называться СШЛ. Соединенные Штаты Луны то есть.
Я засмеялся.
— Это что, всерьез?
— Вполне.
— Самая эксцентричная из твоих идей.
Тут хмыкнул Тарас.
— Ошибаешься. Идея вовсе не моя. Кандидатуру выдвинул… догадайся кто.
Я поднял на него малоподвижные глаза.
— С догадливостью у меня сейчас… того.
Тарас довольно улыбнулся.
— Ничего, отоспишься в самолете. Твою кандидатуру предложил президент США. Чем-то ты ему здорово понравился. А теперь угадай, кто у тебя будет вице-президентом?
