Восемьдесят процентов, а может, и больше потерял он в «Артемис». Святый Боже, думал Том, мне конец.
— Что теперь? Говори же что-нибудь, Том! Черт тебя подери! — Стейнбреннер вопил в трубку. — Дай мне указания, ради Бога! Давай хоть что-то спасем!
— Нет, — сказал Голдман.
— Нет ? Ты о чем? Мы должны что-то делать. Прямо сейчас.
— Нет, Джоэль, ничего не продавай, — сказал Том. — У студии есть проблемы, да. Но я не собираюсь во время кризиса продавать свои акции.
— Ты выжил из ума?! — заорал Стейнбреннер.
— Когда решишь, что акции достигли нижнего предела, покупай десять тысяч единиц…
— Делать — что?
— Ты меня слышал. Ты ведь мой брокер, да?
— Да, но…
— Никаких «но», Джоэль. Выполняй мое указание, — сказал Том и повесил трубку.
Он уставился на розовые полоски бумаги на столе. На каждой написано, кто звонил. Конрад Майлз, Говард Тори и все остальные. Марсия нажала кнопку.
— Мистер Голдман, могу ли я соединить вас с мистером Торном?
— Через минуту, Марсия, — сказал Том.
Странно, но он понимал: его мир взрывается на глазах.
Студия, личная судьба — все. Но никогда Том не чувствовал, что у него такая ясная голова. Никогда в жизни. Джоэль Стейнбреннер и все остальные могут подумать, что он спятил. Но Том Голдман отвечает за эту студию, и он намерен эту ответственность нести до самого конца.
— Я всем позвоню через минуту. Обязательно. Но сейчас я хочу, чтобы ты меня соединила с «Меридиан-отелем» на Сейшелах. Мне надо поговорить с мисс Маршалл.
Изабель Кендрик сидела в своей гостиной в мягком кресле, белом, как устрица, собранная, спокойная, и смотрела на мужа. На маленьком дорогом столике лежали последние выпуски сегодняшних газет, сложенные аккуратной стопкой. Рядом с ними стоял недопитый кофе с корицей в чашке голубого севрского фарфора, ее обычный утренний кофе.
Она не завтракала последние десять лет, и это утро ничем не отличалось от других. Может, оно даже чуть более радостное. Изабель Кендрик выглядела собранной и аккуратной, как всегда. На ней был элегантный костюм цвета кофе с молоком, волосы красиво уложены, ожерелье из круглых жемчужин обвивало слегка увядшую шею. Совершенно невозмутимо она смотрела на мужа, который ходил по комнате, нервно проводя рукой по волосам. Черные глаза сверкали от ярости и боли.
— Ты же никогда ничего не говорила. Ты никогда меня ни о чем не спрашивала, — сказал он, глядя на нее. — Как ты могла такое совершить, Изабель? Почему ты это сделала? Ты понимаешь, какое ты чудовище?
— Не устраивай сцен, Сэмюэл. — Голос жены был холоден как лед и без всяких эмоций. — Я сказала тебе, это лишь любезность с моей стороны. Чтобы ты не совершил подобную глупость в будущем.
Кендрик остановился, посмотрел Изабель прямо в глаза.
— Что ты говоришь? Неужели ты хочешь сказать, что ревнуешь?
Она покачала головой, находя это предположение совершенно неуместным.
— Конечно же, нет. У нас брак не такого рода.
— Ясно, — с горечью сказал Кендрик.
— Наш брак хорошо работает, Сэм.
Изабель почувствовала, как адреналин снова потек в кровь, когда она начала говорить, произнося вслух то, что долгое время между ними являлось запретной темой. Это момент ее торжества. Ее победы. Она выложит ему все. Не он один имеет власть в этом доме. Он многим обязан ей.
И пусть увидит, на что она способна, если он забыл. Она изжарит Роксану и его другие маленькие игрушки, которые он слишком уж откровенно вытащил на публику. Никто не может угрожать ее положению. Ни Роксана, ни Сэм — никто.
— Ты знаешь, я ведь никогда не возражала против твоих связей Но на этот раз все иначе. Ты можешь поступать как угодно, пока это не отражается на мне.
— И тебе все равно, если я встречаюсь с проститутками?
Изабель махнула рукой, унизанной кольцами.
— Да, совершенно.
— И тебе безразлично, что я встречаюсь с другими женщинами? Что могу полюбить другую женщину?
— До тех пор, пока ты не забудешь об осторожности. — Изабель отпила кофе. — Да Боже мой, Сэм Неужели я не знаю всех твоих девиц? Сколько их было? Восемь или девять? Так ведь? Не считая проституток. Я просто надеялась, что у тебя развито чувство самосохранения. Вокруг столько отвратительных болезней, возможная беременность твоих пассий, другие неприятности…
— Ты все знала и ничего не говорила, — прошептал Кендрик.
Женщина, сидевшая перед ним, казалась странной. Она как машина. Он не мог поверить, что перемены в Изабель настолько глубоки. Она выглядела так же, прежняя элегантная блондинка, но словно облицованная камнем. Безупречная скала. Это правда, что уже давно между ними нет близости Но почему-то он не осознавал этого. Или осознавал не полностью. И то, что он спал с другими, было как бы само собой разумеющимся. Ему стало страшно.
— А почему это должно меня беспокоить, дорогой? Мы вполне преуспевающая пара.
Сэм уставился на нее. Изабель говорила искренне.
— А как насчет любви, Изабель? — тихо спросил Сэм.
— Мы же когда-то любили друг друга?
Она посмотрела на него спокойным, невозмутимым взглядом.
— Это было очень давно.
Он сделал еще одно, последнее усилие:
— Изабель, не может быть, что ты говоришь правду.
Нет. Должно быть в твоей жизни что-то большее, чем приемы, ленчи с женами влиятельных людей. Ты же не можешь быть такой поверхностной, мелкой. Ну скажи, что ты меня ненавидишь. Что ты ревнуешь к ней. Что ты хочешь, чтобы все это прекратилось. Скажи хоть что-нибудь.
Намеренно медленно Изабель потянулась к своей сумочке, вынула оттуда серебряную пудреницу от Шанель, открыла ее со щелчком, посмотрела на себя в зеркальце, добавила пудры на кончик носа. Потом она закрыла пудреницу и повернулась к мужу.
— А почему я должна говорить такое, Сэм? Это была бы ложь. — Она кивнула в сторону кипы газет. — Роксана хвасталась перед Джордан тобою. Я не могу это принять. Я не могу испытывать унижение. Если ты сумеешь со всем этим справиться, мне не придется повторять подобное еще раз.
Кендрик покачал головой. Потом повернулся и пошел к двери.
— Куда это ты отправляешься? — сердито спросила Изабель.
— Я иду навестить Роксану Феликс, — сказал Сэм.
— Ты не можешь так поступить! — зашипела она, распаляясь.
Он повернулся к жене, его глаза наполнились печалью.
— Могу, Изабель. Я люблю ее. Я не понимал этого до сих пор. А теперь понял. Когда найду Роксану, я попрошу ее выйти за меня замуж.
