С быстротой молнии Изабель формулировала эти вопросы и так же быстро отвечала на них. В конце концов она решила, что да, скорее всего она поможет. Молодость, глупость, умопомрачительная сексуальность Джордан, конечно, раздражают, но она отдавала Изабель должное уважение.
Она не представляла собой никакой угрозы. А кто знает, какой может оказаться новая миссис Голдман? И как далеко может зайти преемница Джордан?
Лучше иметь дело с дьяволом, которого знаешь.
— Дорогая, я вижу, ты мне что-то хочешь рассказать, — ласково проговорила Изабель, не обращая внимания на удивленный взгляд Джордан. Ох, она и понятия не имеет, что на ее лице все ясно написано. — Не смущайся. Хочу надеяться, что смогу тебе помочь. А иначе для чего же существуют друзья?
— Дело в Томе, — проговорила Джордан, тщательно стараясь скрыть, как ей понравилось произнесенное Изабель Кендрик слово «друзья».
— Да неужели? Я и понятия не имела. Я думала, у вас все прекрасно.
— Элеонор Маршалл, — горько вздохнула Джордан.
Вот и все. Наконец высказалась. Несколько месяцев она носила в себе тяжкий груз, размышляя, что делать, пытаясь уверить себя, что, может, в конце концов это лишь игра воображения. Она давно подумывала спросить совета у Изабель, но подавляла этот импульс до последнего момента.
Ведь дело не только в том, что страшно открыть кому-то свои подозрения, довериться. Как могла она, Джордан Кэбот, двадцати четырех лет, самая молодая жена в Голливуде, с длинными светлыми волосами и прекрасной фигурой, так угодившая Тому Голдману в сексе, что через три месяца он уже сделал ей предложение, — как она могла признаться, что ее заботят чувства мужа к какой-то плоскогрудой суке на десять с лишним лет старше ее?
Сначала Джордан даже не почувствовала опасности: она не могла допустить, что подобное возможно. У них с Томом все так замечательно в постели. Он работал всю свою одинокую жизнь с этой Маршалл, и они никогда не встречались. Да ведь Элеонор Маршалл тридцать восемь'. Почти сорок! Какой мужчина в здравом уме ею прельстится? Джордан размышляла об этом каждый раз, глядя в зеркало на свое молодое тело, втирая в каждый дюйм этого тела лосьон Донны Каран, а также мускус и всякие чувственные ароматы, сводившие Тома с ума. А знает ли эта Элеонор Маршалл, какие можно выделывать штучки в горячей ванне? Она слегка приподнималась из воды позади Тома, прижималась мокрым низом живота к середине его спины и терлась вверх и вниз, пока он со стоном не поворачивался к ней и не брал ее тут же. Нет, конечно, ничего такого она не знает. Эта женщина никогда не надевала платье в обтяжку, даже на обед, хотя фигура у нее неплохая. Она не флиртовала с Томом, когда они оказывались рядом. Джордан была совершенно уверена — в конце концов, она ни на секунду не сводила глаз с этой дряни.
Но проблема все равно существовала. Джордан читала об этом в глазах Тома, которые неотступно следовали за Элеонор повсюду, наблюдая, как она останавливается возле стола, чтобы наполнить едой тарелку. Он все время смотрел на нее. Он внимал каждому ее слову, когда она говорила. Он смеялся ее шуткам, будто они и впрямь смешные.
О'кей. Это еще не кризис. Джордан понимала, что она еще может его возбудить, она проверила это, сидя за одним столом с Элеонор. Просто опустила руку под скатерть, а потом развела ноги так, чтобы только Том мог увидеть: она без трусов. Ему нужна именно Джордан, по-настоящему сексуальная, именно такая женщина заставляет его чувствовать себя мужчиной. Он часто говорил ей об этом.
И потом, почему Том так сильно настроен против Пола Халфина?
Нет, он никогда не был груб с ним, напротив, он предлагал наполнить рюмку Пола, задавал ему скучные вопросы о банковских инвестициях. Было как-то неловко наблюдать, когда мужчине приходится что-то доказывать.
Но она, Джордан, заметила, как напрягалось тело Тома, какими настороженными становились глаза, когда его взгляд снова возвращался к Элеонор.
Итак, он слегка влюбился. И она вынуждена жить с этим.
Но в последнее время у них началась борьба. Том стал груб, совсем не заботился о доме, не интересовался их приемами, вообще ничем. Кроме секса. Секс был единственной формой общения с ней. Он даже отказывался соблюдать диету, которую она ему предписала! Он вел себя так невоспитанно. Например, на прошлой неделе, на вечере у Де Виров.
Она украсила свое кремовое шелковое платье маленькой брошкой «СПИД». Причем ленточка броши была выложена рубинами. Том страшно разозлился на нее и спросил, когда она в последний раз была в палате больных СПИДом или помогала в консультационном центре… Сквозь рыдания Джордан объяснила, что не может равняться с теми женщинами, с которыми он работает, потому что хочет по-настоящему заниматься домом и семьей.
Том растаял, полный раскаяния. Да, конечно, сказал он, ему тоже хочется иметь семью, он знает, как она разочарована, что до сих пор не забеременела.
Она слегка вздрогнула в своем розовом костюме от Шанель. Слава Богу, он не догадывался о маленьких белых таблетках, которые она прятала в кухонном шкафу.
Та ссора была улажена.
Но она все-таки ничего не могла поделать с его вечным недовольством. Он постоянно спрашивал про Элеонор и Пола. Все время!
О, Джордан Кэбот Голдман волновалась по-настоящему.
Она никогда не расскажет Изабель и никому другому, что стало последней каплей. В прошлую среду она проснулась среди ночи от его бормотания во сне и, выбравшись из черных шелковых простыней, увидела его затвердевшую плоть.
Она готова была взять ее в рот, чтобы разбудить Тома. Он обожал, когда она именно так будила его, тем самым превращая сон в реальность. Но Том вдруг дернулся и, слегка выгнув спину, произнес: «Элеонор». Джордан так и застыла на. месте. Он лежал рядом с ней, двадцатичетырехлетней, красивой, ухоженной! Каждый мужчина мечтает иметь такую жену, а он во сне грезит о какой-то средних лет старой деве с седыми прядками в волосах, зацикленной на карьере?!
Первое, что Джордан сделала утром следующего дня, — это позвонила Изабель Кендрик.
— Элеонор Маршалл? — наконец произнесла Изабель, подавшись вперед совершенно ошарашенная.
— Нет, он ничего не говорил. И они ничего такого не сделали, — осторожно заметила Джордан.
— Но ты видишь какие-то признаки. Ты взволнованна.
О, моя дорогая. Ты абсолютно права, что решила встретиться со мной, — выдохнула Изабель, протянувшись через столик и потрепав собеседницу по руке.
Элеонор! Смешно. Да только посмотрите на Джордан…
Конечно, стоило услышать имя, и все обрело свой смысл, а сердце Изабель Кендрик забилось скорее. Она начала вспоминать, где видела их вместе и возможно ли нечто подобное. Они столько лет работают в одной студии. Да, конечно, возможно… Какая ужасная мысль. Элеонор Голдман. О Боже милостивый! Это уж слишком!
