— Конечно, — легким тоном сказал Келлер. — До встречи.
Он повернулся к двери. Том направился за ним.
— Увидимся позже, Элеонор.
— Конечно.
И ни следа от их интимности не осталось. Но она ничего другого не ожидала. Возможно, он уже пожалел об откровенности.
— Том, постарайся просмотреть этот сценарий до совещания, если сможешь. Он действительно хороший. Дэвид Таубер представляет автора.
— Я думал, Кевин Скотт представляет всех авторов.
— Да, всех, кроме этого. Дэвид Таубер сам нашел ее.
— Да что ты? — удивился Том и улыбнулся. — Парень времени даром не теряет. О'кей, я просмотрю.
Элеонор посмотрела Тому вслед, понимая, что имя Дэвида Таубера имеет какой-то вес. Он прочтет сценарий быстро только потому, что Таубер нашел его. В этом есть смысл.
В конце концов, Дэвид Таубер привел Зака Мэйсона, и это его фильм. Фред Флореску — наиболее важный участник сделки, а Фред — личный клиент Сэма. Но все-таки… Если Голливуд называют джунглями, то в девяностых годах в нем хозяйничают именно такие шакалы, как Дэвид. Она заметила, что Том никак не отреагировал, услышав ее мнение о сценарии. Она понимала: он оставляет за собой право сделать собственный вывод. Элеонор посмотрела на часы на компьютере. Без четверти девять. Производственное совещание в «Артемис» должно начаться через час.
Она очень надеялась, что Тому понравится сценарий.
Но даже если нет, она собирается отстаивать свое мнение.
Она нашла отличный сценарий для Мэйсона и Флореску, и когда они подберут актрису на главную женскую роль, будь То Джулия Робертс или Дженнифер Джейсон Ли, — это будет дело!
Несмотря на раздражение, Элеонор Маршалл чувствовала некоторое волнение. Она собиралась впервые проявить свою власть. Это пугало ее. Но и возбуждало. Очень. Вот настоящий кинобизнес.
Вот то, чего она всегда хотела.
Ну почти все.
Глава 11
Когда она распахнула последнее окно, мощная волна запахов накрыла ее. Первое, что поразило ее утром, — это голливудский воздух, пропитанный ароматом жасмина, гибискуса и еще неизвестно каких растений. Здесь, наверху, она оказалась выше линии смога, небо было покрыто облаками, но не угрожало дождем. Капельки воды повисли в воздухе в виде теплого легкого тумана. Почти прозрачного.
Пели птицы, что было совершенно удивительно для Роксаны, девушки-горожанки; она сначала даже не поняла, что это за звуки. Глядя вниз на Лос-Анджелес, мирно лежавший под ней и казавшийся совершенно безмолвным, она испытывала странное чувство. Счастье.
Роксана грациозно покачала красивой головкой. Жаль, что нет зрителей. Они оценили бы. Длинные черные волосы она сегодня заплела в косу. Обычно бледные щеки порозовели от утренней гимнастики.
Дэвид нашел ей это место, и надо признать, он хорошо поработал. Дом этот примостился на высоком выступе, среди холмов, скрытый от посторонних глаз. Он был защищен зеленой живой стеной так надежно, что никакие длиннофокусные объективы или поклонники с биноклями ничего не смогли бы разглядеть. Здание в мавританском стиле спроектировал неизвестный, но очень талантливый архитектор, еще в тридцатые годы, и с тех пор оно несколько раз перестраивалось. Мраморный фонтан день и ночь журчал во дворе. А на крыше дома находился настоящий нью-йоркский пентхауз с гимнастическим залом и домашним офисом, полностью оборудованным: несколько телефонных линий, факсы и компьютер, надежная охранная система и много естественного света. Не говоря уже о зеркалах. Бассейн был устроен прямо посреди большой гостиной — еще одна деталь, пришедшаяся ей по вкусу. Роксана не любила бассейнов под открытым небом. Любой дурак с вертолета мог на нее пялиться.
Плата за дом была астрономической. Ну и что? Роксана Феликс астрономически богата. А очень скоро станет астрономически знаменита. Когда вчера вечером позвонил Таубер, она нисколько не удивилась. Кто-то другой мог бы, но не она. Она ведь за тем и приехала в Лос-Анджелес. И конечно, собиралась преуспеть. Ей всегда это удавалось.
Она — Роксана Феликс, и она получает то, что хочет.
Всегда.
— И что ты сказал ей?
Сэм Кендрик напрягся — ему не понравился тон Элеонор. Вот уже пятнадцать лет он — лучший агент в Голливуде, и его опыт позволял ему, как опытному психологу, улавливать настроение людей. Элеонор явно злилась. Он старался держать себя в руках.
— Элеонор, Дэвид позвонил и сообщил, что ее внесли в список кандидатов на роль Морган. Ты ведь нам так и сказала. Не больше и не меньше.
— 0 — хо-хо. — Президент «Артемис» постучала наманикюренным ноготком по газетам, лежавшим перед ней.
На первых полосах красовались заголовки: «Роксана начинает актерскую карьеру», «Супермодель серебряного экрана». И самое худшее выдала «Нью-Йорк тайме»: «Роксана выбивает Джулию, Уайнону и всех остальных».
Сэм с трудом сдерживал ярость. О Боже, как он понимает Элеонор! Самое непрофессиональное поведение, с каким ему приходилось сталкиваться. Но все равно, эта наглая сука — его клиент.
— Элеонор, клянусь, мы никакого отношения к этому не имеем.
— Ее поведение ставит меня в чрезвычайно тяжелое положение. Как тебе известно, мы пока набираем актеров на роли. Мы не обращались к агентам Бриджит или Дженнифер, Джулии или Уайноны. А они уже прочитали это!
У Сэма в мозгу включился сигнал тревоги. Элеонор никогда не распалялась. Она всегда умела держаться.
— Я поговорю с ней, Элеонор. Обещаю.
— Сделай это. — Она все еще сердилась. — Клянусь, мне следует выпустить пресс-релиз и заявить, что все это сфабриковано твоей клиенткой. Но если мы на самом деле возьмем ее на роль, об этом надо помалкивать. Во всяком случае, пока.
— О'кей. — Кендрик кивнул.
— Теперь, Сэм, мне надо принести извинения Майку Овитцу, Джеффу Бергу и всем остальным, кого Роксана Феликс обрызгала слюной. — Элеонор глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. — И еще, Сэм, постарайся встретиться с ней сам. Не посылай этого дурачка Таубера с таким заданием. Я хочу, чтобы кто-то преподал мисс Феликс урок, чтобы она поняла: мы занимаемся кинобизнесом, а не пресмыкаемся перед ней. И мы в любой момент можем дать ей пинка под зад.
Сэм невольно улыбнулся:
— О'кей, Элеонор. Я лично этим займусь. Такое больше не повторится.
— Хорошо бы.
И снова она стала Снежной Королевой. Холодной и строгой. Сэму даже стало немного жалко, что она вернулась к своему обычному состоянию. Он пожал ей руку и вышел из кабинета. Было очень интересно увидеть разгневанную Элеонор Маршалл. Пусть даже этот гнев направлен на него. Он всегда пытался представить себе, как удается Полу Халфину хоть немного отогреть ее, когда она вечерами возвращается домой.
