Ему хотелось воздуха, хотелось сбежать из маленькой комнаты, и он поднялся по лестнице на крышу. Там оказалась Аланна, снова в кожаной форме. Она стояла спиной к нему, облокотившись о парапет, и тихонько напевала; темные волосы трепал ветер.
Три дракона величественно описывали круги над башней, словно подстраивая биение крыльев в такт мелодии.
— Ты управляешь ими, да? — тихонько спросил он, опуская ладонь ей на плечо. Аланна даже не вздрогнула, покачала головой и придвинулась ближе, она казалась почти безмятежной. Закончив песню, девушка улыбнулась.
— Никто не может управлять секойе. Я могу призвать их, вот и все.
Роберт показал на проплывающего мимо янтарного дракона:
— Я думал, он твой.
Отсветы широких крыльев упали на лицо Аланны. Она чуть усмехнулась:
— А, это Дымка. Скажем так: я принадлежу ему в той же степени, в какой он — мне. А вон тот, опаловый, — Тень. — Дракон Даниэля словно услышал свое имя и покосился на них блестящим глазом. — А это — Звезда, секойе Валиса.
Роберт чувствовал тепло ее тела. Ему было слегка не по себе, одновременно хотелось прижать ее к себе покрепче и оттолкнуть. Он прислушался к шелесту драконьих крыльев и попытался придумать, что бы такое сказать.
— У меня чуть не случился сердечный приступ, когда ты спрыгнула с башни, правда.
Она снова улыбнулась. Было все еще пасмурно, но сквозь туман тут и там виднелись светящиеся шары.
— Мы называем это «слиянием с Таэдрой». Оказываясь в воздухе, мы становимся единым целым с Матерью-драконицей.
— Это ваша богиня?
Девушка подняла на него удивленный взгляд.
— Богиня? Нет. — Аланна покачала головой и теснее прижалась к нему. — Таэдра — не богиня. Это чистое и совершенное воплощение Ор-дхаму.
На этот раз Роберт покачал головой.
— Я не понимаю, — прошептал он.
Они умолкли и еще долго стояли рядом, вглядываясь в сероватую мглу. Роберт боролся с непрошеными чувствами и воспоминаниями. Он думал о Скотте — живом или мертвом — и о том, как бы найти его.
А еще он думал о доме. Даудсвилл. Манхэттен. Квартира в Челси. Неоконченная книга. Сдавать надо, а ему — странное дело — все равно. Все это казалось теперь каким-то нереальным.
— Извините.
Они разом обернулись. На крыше показался Даниэль. Мальчик был похож на темную тень: с тех пор как большой шар был разбит, крышу освещали лишь лучи, проникающие с лестницы, и отблески крыльев пролетающих мимо драконов.
— Флогис в святилище. — Даниэль выглядел мрачнее, чем обычно. Он казался уже не ребенком, но воином. Усталым воином. — Ему непросто, так что пошли скорее.
Аланна взяла Роберта за руку и повела вслед за Даниэлем. Они спустились глубже, чем когда-либо доводилось бывать Роберту. Пройдя под высокой аркой, они пересекли большой темный зал и спустились еще по одной лестнице. Аланна и Даниэль легко находили путь в полной темноте. Еще три лестничных пролета. Воздух здесь был влажным и прохладным, стены оказались влажными на ощупь, и Роберт догадался, что они глубоко под землей.
Внезапно Аланна остановилась. Послышалось громкое лязганье металла. Роберт попытался хоть что-нибудь разглядеть, но безуспешно и вынужден был предоставить действовать своей спутнице. Со скрипом отворилась железная дверь. Внутреннюю комнату наполнял свет секой'мелин. Роберт вслед за друзьями вошел внутрь.
Эрик кивнул ему. Родриго едва покосился и бросил благовония на жаровню, белый клубящийся дым заполнил комнату. Блор тоже была здесь, синяк у нее на лбу почернел. Она ходила между двенадцатью завернутыми в холстину и положенными на помосты трупами с горшочком белой краски и пальцем свободной руки рисовала одинаковые знаки на лбу мертвецов: два соединенных полукруга. Крылья.
В глубине комнаты застыло огромное изваяние дракона, отлитое искусным мастером из чистого золота. Сквозь дым было видно, как отблески углей жаровни играют в алмазных глазах идола.
— Страшное время, — пробормотал Даниэль. — Совет Двенадцати уничтожен, Флогис обессилен.
Его молодой голос был полон горечи.
— Заткнись! — рявкнула Блор, на минуту прервав работу. — Слабость Флогиса — временная. — Затем, немного смягчившись, она показала на двенадцать тел рукой, держащей горшочек с краской. — И имей в виду, что вот об этом никто не должен знать, поэтому закрой рот, мальчик.
— Тише, Блор-каэша. — Родриго подошел и обнял ее одной рукой за плечи. — Почему ты не даешь мне вылечить твой ушиб?
Она сердито смахнула его руку и снова принялась за работу.
Роберт спросил:
— И насколько скверно обстоят наши дела?
— Очень скверно, Роберто, — устало отозвался Диез. — Совет Двенадцати был местным правительством и нашей последней линией обороны — все они были могущественные люди. Просто невозможно представить, что с ними так легко расправились.
— И что мы едва не потеряли Флогиса, — вставила Блор. Каждое ее слово звучало как проклятие. — Это моя вина! Как я могла не удержать одного человека!
— Все оказалось хуже, чем мы ожидали. — Голос донесся со стороны железной двери. Валис переступил порог в лучах светящихся шаров. — Насекомые не только отвлекли нас от святилища, кроме этого, они сожрали чуть не весь урожай и даже скот. Придется питаться рыбой.
Даниэль нахмурился.
— Шандал Карг совсем обнаглела, — прошипел он. Блор вспылила:
— Я же велела тебе заткнуться! Нашел место, где упоминать это ненавистное имя… Совсем мозги отшибло!
— Перестань мне указывать! — выкрикнул раскрасневшийся Даниэль. — Раскомандовалась!
Роберт прервал их перепалку:
— Сердце Тьмы не имеет к этому отношения. Хотите знать, почему ваше правительство оказалось не готово к нападению? — Блор, Даниэль и все остальные повернулись к нему. — Они следили не за тем врагом. — Он сунул руку за пазуху и вытащил маску, найденную в святилище. — Вот кого надо винить.
— Бред! — фыркнула Блор. — У Кериса Чатерита не хватит сил! Он бы не посмел напасть на нас!
Внезапно на жаровне вспыхнуло пламя, и заклубился белый дым.
— Наш Брат прав.
Роберт услышал голос у себя в сознании, но по выражениям лиц товарищей понял, что они услышали то же самое. В тени золотого изваяния Таэдры возникла прозрачная фигура.
— Флогис! — Блор поставила горшочек краски рядом с последним, двенадцатым трупом. Она повернулась к видению, нервно заламывая руки. На этот раз Флогис не источал безумную ярость, и его дух казался значительно меньше. Блор после минутного колебания приблизилась к нему.
Он поднял руку, останавливая ее.
