— Ты ведь сильно его любишь, да? — спросила Аланна.
Эрик невольно улыбнулся:
— Знаешь, когда он опубликовал свою первую книгу, я его поначалу просто возненавидел. Ведь это я в юности мечтал стать писателем. Точнее, поэтом. А он реализовал мою мечту, причем написал какую-то чушь собачью, за которую у нас хорошо платят. — Эрик покачал головой. — Эта его коммерческая белиберда — она была и в самом деле хорошо написана. Ну что я могу сказать? Это же мой младший братишка.
Аланна с улыбкой потрепала его по колену:
— Ты все еще пишешь стихи?
Эрик приложил палец к губам:
— Тс-с. Это наша с тобой тайна.
Она снова откинулась назад и поджала одну ногу.
— Готова спорить, он тоже знает. — Она задумчиво прикусила нижнюю губу. — Когда я познакомилась с вами, то думала, что он — Сын Утра.
— Но Сын Утра мертв.
Аланна отвлеклась на двух птиц, которые внезапно показались в небе. Описывая круги, они поднимались все выше и выше, потом исчезли за деревьями.
— Ты все еще не понимаешь? — спросила она наконец. — Для тебя это все равно что игра. — Глаза ее глядели неожиданно сурово. — Шаэ'алут — настоящий. Я смотрела в его глаза — изумрудные, как у тебя и Роберта, зеленые, как весна. Больше ни у кого в мире нет таких глаз. Его рука касалась моего лица. Я видела его силу, когда он, помогая людям, ходил по Гурану и другим землям. Я была тогда рядом с ним, Эрик Погловски!
— Но нельзя же умереть и возродиться!
— Это не Парадейн, — напомнила Аланна. — И когда ты только научишься думать свободнее? Здесь война, настоящая война между Светом и Тьмой, силами, воплощенными в Сыне Утра и Шандал Карг. Но они разные! Сын Утра живет и стареет, подобно человеку, слабеет и умирает. Некоторое время Шандал Карг правит безраздельно, бездушная и бессмертная, жаждущая власти над миром.
Внезапно Аланна повернулась всем телом к Эрику и отчеканила, пристально глядя ему в глаза:
— Настало время, Эрик Погловски, когда люди должны сражаться, чтобы не увидеть гибель мира. Пока Сын Утра не вернулся, сила Шандал Карг изливается из темных глубин Шримурны, грозя поглотить все и вся. — Она отодвинулась от него, подтянула колени к груди и обхватила их руками. — Представь, что народы Пейлнока — это шахматные фигуры. Пока Сына Утра на доске нет, Тьма может забрать их всех себе, и ему некуда будет возвращаться. Тогда добро навеки исчезнет из этого мира.
Аланна закрыла глаза и начала медленно раскачиваться, уткнувшись подбородком в колени.
— Скажи мне, Эрик Погловски, если Пейлнок падет и врата попадут в руки Шандал Карг, куда обратится Сердце Тьмы, чтобы насытить свою жажду власти? Не к вам ли?
Эрик не ответил. Он встал и посмотрел в сторону деревни. Некоторые вещи принять трудно, почти невозможно. Кое-что из того, о чем говорила Аланна, до странности напоминало отвергнутую им много лет назад католическую доктрину. Чиморг — демоны, секойе — ангелы этого мира. Но кто тогда Дьявол и кто — Спаситель? И что ему, Эрику, делать?
Он снял тунику с куста, натянул ее и, подхватив посох, зашагал вниз по тропе.
— Эй! — резким шепотом окликнул его Роберт, вставая. — В чем дело, брат?
— Ни в чем, — отрезал Эрик, чувствуя, что Даниэль и Валис подались вслед за ним. Аланна, однако, не пошевелилась. Она все еще сидела с закрытыми глазами. Он обернулся, взглянул на брата:
— Я по нужде, понял?
Когда товарищи скрылись из виду, он сошел с тропы в лес. Когда он уже собрался было снова выйти, прямо перед ним на землю шлепнулся темно-коричневый орех. Эрик поднял глаза. На ветке сидел похожий на елку зверек с надутыми щеками, покачивал хвостом и тихонько верещал, словно издеваясь. Эрик невольно улыбнулся.
Солнце пробивалось сквозь листву. В воздухе пахло влажной землей, мхом и корой. В высокой траве лежал полусгнивший ствол. Земля была усыпана опавшими листьями, тут и там виднелись крошечные лиловые цветы. Повсюду в лесу кипучая жизнь соседствовала с распадом.
Эрик не был религиозен, несмотря на старания родителей, в особенности отца. Роберт, повзрослев, открыто бунтовал против католицизма, а он сам просто потихоньку перестал верить. Эрик даже не помнил, когда именно это случилось. Слова Аланны растревожили его. Ее рассказ требовал от него на каком-то общем уровне принятия того, что он так долго отрицал.
Эрик снова огляделся и потер лоб. Пейлнок — не Земля, напомнил он себе, вот и Аланна тоже так говорит. Ну и хорошо, пока будем утешаться хоть этим. Тем более что на данный момент важнее всего придумать план освобождения узников.
«Я — почтальон, — думал он с отвращением, возвращаясь по узкой тропинке. — Родриго Диез хотя бы умеет лечить людей. А что могу я? Я, в сущности, обычный парень, а здесь, похоже, никто не нуждается в доставке писем».
Громкий треск заставил его остановиться и замереть. Эрик медленно осмотрелся. Внизу на склоне холма, наполовину скрытый деревьями, чиморг втянул ноздрями воздух. Рядом с ним в кустах показались два солдата с сетями и дубинками наготове.
Эрик пригнулся. Они пока что его не заметили. Передвигаясь как можно тише, он спрятался в тени деревьев.
По крутому склону поднимались десять человек в черных доспехах.
Под чьей-то ногой снова хрустнула ветка. Чуть левее первых двух солдат Эрик заметил еще двоих. И еще одного чиморг.
Эрик мысленно отругал себя за глупость. Надо же было догадаться разбить лагерь над обрывом, где и отступать-то некуда, — даже если отсюда хорошо видно, даже если все устали до последнего. И вот случилось то, чего и следовало ожидать, — их обнаружили. Обнаружили и поднимались по склону рассредоточившись — настоящая облава.
Эрика пугали не столько солдаты, сколько чиморг. На такой местности с ними толком не сразиться, да и бежать некуда. Странно, странно. Вроде бы они охотились на людей в черном там, в Калосе, а здесь люди и звери действовали словно бы заодно.
Как можно быстрее и тише, прячась за деревьями, Эрик побежал вверх по склону, напряженно думая, что же теперь делать. Ветка хлестнула его по лицу, оставив на левой щеке алый след. Он едва осознал боль, концентрируясь на поиске укрытия.
Эрик выбежал из леса к друзьям с таким облегчением, словно вынырнул из воды и глотнул наконец свежего воздуха. Но это было очень краткое облегчение. Его мозг бешено работал. С солдатами можно справиться, вот только что делать с этими треклятыми единорогами?
Роберт, однако, был готов принять с ними бой. Это Эрик знал так же твердо, как собственное имя.
Друзья едва успели сообразить, что он вернулся. Роберт все еще неотрывно смотрел на лагерь и деревню, лежа над обрывом. Эрик тут же подошел к брату, кинул посох в траву и лег рядом. Так, примерно триста футов.
